Групповая гонка. Записки генерала КГБ - [33]

Организаторам любых Олимпиад всегда было свойственно стремление сделать какие-то вещи «под себя» — под своих спортсменов. Примерно таким же образом мы проектировали трассу групповой велосипедной гонки в Крылатском. И самым активным участником того проекта был наш выдающийся в прошлом гонщик, а потом и тренер Виктор Капитонов, который был нашим первым олимпийским чемпионом, а тогда возглавлял сборную СССР.

По своей структуре трасса была тяжелейшей. Понятное дело, что Виктор планировал ее, исходя из потенциальных возможностей своих гонщиков и той тактики построения борьбы, которая была присуща его собственным тренерским взглядам.

Подразумевалось, что ставка в групповой гонке будет сделана на Сергея Сухорученкова. Виктор Арсеньевич очень верил в Сергея — как бы видел в нем реализацию своей тренерской мечты. Сухорученков действительно был одним из сильнейших гонщиков в мире, поэтому важно было подобрать команду так, чтобы она, работая на лидера, могла на этой трассе выстроить свою тактику ведения борьбы.

В программе летних Олимпиад велосипедный спорт вообще занимал особенное место. Командная гонка была главным событием первого дня, одним из двух видов (вторым была пулевая стрельба), где разыгрывались первые комплекты наград. То есть, завоевывая медали, велосипедисты создавали настрой на соревнования всей советской команде. Закладывали медальную базу, а кроме того, сам факт, что команда начинала Игры с победы, многократно усиливал у людей атмосферу командного духа.

Эту гонку мы выигрывали всегда — с тех самых пор, как она появилась в программе Олимпиад. В 1972-м в Мюнхене первую из пятидесяти советских золотых медалей стране принесли Валерий Ярды, Валерий Лихачев, Борис Шухов и Геннадий Комнатов. В Монреале чемпионами стали Владимир Каминский, Анатолий Чуканов, Ааво Пиккуус и Валерий Чаплыгин — ходили королями по олимпийской деревне в белоснежных цивильных костюмах, а большинство спортсменов еще только ждали своего старта.

Понятно, что в Москве мы к этой гонке готовились особенно тщательно.

Сам я к тому времени уже не просто имел международный опыт, а был вице-президентом международной федерации и всецело отвечал за организационную сторону процесса. С точки зрения проведения соревнований трасса в Крылатском вызывала у всех большую тревогу. Связано это было прежде всего с тем, что водителей, которых можно было бы без опасений посадить за руль машин сопровождения, у нас имелось раз, два и обчелся.

В одном месте трассы был изгиб, который мог запросто сломать любую машину — его и велосипедисты-то проходили с трудом. Как-то к нам в Крылатское приехал с инспекцией Евгений Тяжельников, который был заведующим отделом пропаганды в ЦК КПСС. И наш тренер Гайнан Сайдхужин, который, как и Тяжельников, был родом из Челябинска, вызвался высокого чиновника прокатить.

Тяжельников приехал на «Чайке» с водителем, Гайнан сел в машину, и они поехали по трассе. После первого же круга водитель вылез из машины, бледный, руками машет:

— Я больше туда не поеду.

Мы долго ломали головы, что делать с машинами сопровождения. Стали готовить водителей из числа своих же механиков. И все равно это был ужас: каскад из спусков и подъемов, гонка несется, на «техничках» велосипеды висят. А если вдруг завал? Не успеешь оглянуться, как на кого-то наедешь.

Не успели мы разобраться с трассой, возникла другая проблема, связанная с режимностью олимпийских объектов. Безопасность Игр была возведена в максимальную степень, вплоть до того, что весь сомнительный контингент на время Олимпиады вывезли из Москвы за пределы сто первого километра. На каждом из объектов круглосуточно дежурили представители внутренних войск, милиции, сотрудников оргкомитета. За день до гонки я приехал на трассу, где было решено в тестовом режиме провести тренировку для всех команд, и остолбенел: вдоль всего кольца трассы с обеих ее сторон локоть в локоть стояли солдаты, образовывая сплошной коридор.

Меня аж залихорадило, когда представил, какой может быть реакция иностранцев. Побежал к старшему, он отвечает:

— У нас приказ.

Я начал объяснять:

— Вы должны понять, что такое гонка. Здесь спортсмену бачок с водой подать надо, там — колесо поменять, плюс болельщики, телевидение. Вы отдаете себе отчет в том, какую картинку телевидение на весь мир покажет? Весь мир на уши встанет — посмотрите, как коммунистическая Москва проводит Олимпийские игры!

В общем, решили и эту проблему тоже. Правда решалась она на уровне Филиппа Денисовича Бобкова, который впоследствии стал первым заместителем Юрия Владимировича Андропова. Удивительный и замечательный человек — я с ним контактирую по сей день: просто кладезь всевозможных идей и интересных мыслей. Прошел всю войну, дослужился до генерала армии, невероятной доступности и легкости в общении, несмотря на занимаемый пост. С одной стороны, он мог быть очень прямолинеен. Его впоследствии очень сильно пытались дискредитировать, много и довольно безжалостно критиковали в связи с отношением к литературной деятельности Солженицына, которой было принято восхищаться — имелась такая тенденция в обществе. Бобков по этому поводу сказал тогда прямо: «А кто такой — Солженицын, если мы говорим о мировой литературе? И где его место — в этой литературе?».