Группа «Михал» радирует - [14]

Арцишевский был очень колоритной фигурой, хотя и прожил сравнительно небольшую жизнь.

С некоторой долей гордости он рассказывал, что происходит по прямой линии от Кшиштофа Арцишевского, знаменитого путешественника. Мать его, урожденная Герард, была дочерью наместника в Финляндии, который подал в отставку, когда царь Николай II намерился ограничить автономию и конституционные свободы этой страны. Отец Миколая происходил из познанских помещиков.

Окончив гимназию, Миколай два года учился на юридическом факультете Познанского университета, но учебу бросил, поскольку его увлекла журналистика. После первой пробы пера в «Дне Поморском» в Быдгоще он перебрался в Гдыню. Здесь попробовал свои силы как издатель и журналист, основав еженедельник «Торпеда». Увы, отсутствие денежных средств вынудило закрыть журнал. Тогда началась работа в «Курьеже Балтыцком», где Арцишевский выступал как публицист и карикатурист. Арцишевский был одаренным карикатуристом. Его рисунки, всегда остроумные, а часто колкие и злые, тонко изобличали недостатки и слабости тех, кого он рисовал. Накануне войны он выставлялся на венской выставке и имел там большой успех.

В первый же день объявления войны Арцишевский сменил перо на винтовку. Боевое крещение получил во втором стрелковом батальоне в Тчеве, а после того как эта часть была разбита, попал в стрелковый батальон в Гдыне, затем защищал подступы к Варшаве. После поражения польской армии, пережив немало злоключений, Арцишевский с группой офицеров сумел пробиться в Литву. Здесь он, переезжая из лагеря в лагерь, проводил беседы, поднимал дух солдат. В Козельске эту работу он продолжил, выпуская сатирические листки, подкрепляя, так сказать, свои слова наглядной агитацией.

Надо отметить, что весной 1941 года пропагандистская работа в лагере вообще оживилась. Нам был прочитан цикл лекций о Красной Армии, о роли и организации разных родов ее войск, в том числе воздушно-десантных, танковых и авиации, особый упор делался на артиллерию. В беседах о международном положении постоянно подчеркивалось, что Советский Союз проводит политику мира и не намерен ни на кого нападать. Этот официальный курс на сохранение мира с Германией использовали наши противники в лагере. Они донесли администрации лагеря, что мы-де, Арцишевский и его единомышленники, рассчитывая на германо-советскую войну, выступаем против пакта о ненападении.

Удар был прицельный. Вскоре нас стали вызывать и проводить с нами беседы как с «противниками советской политики мира». Мы отстаивали свою точку зрения, стараясь убедить наших собеседников в неотвратимости гитлеровской угрозы, ссылаясь, в частности, на то, что главари рейха не выполнили своих обязательств еще ни по одному заключенному ими пакту о ненападении. Особенно часто вызывали Арцишевского как нашего идеолога. В конце концов, обо всем этом деле стало известно центральным властям. Вскоре к нам прибыл представитель из Москвы. В откровенной дискуссии о развитии событий на международной арене, проанализировав наши взгляды и соображения, он признал, что в наших рассуждениях есть рациональное зерно. После этой беседы нас оставили в покое.

Нападки представителей санации на Арцишевского и его сторонников вызвали к нам интерес со стороны группы польских коммунистов. Их заинтересовала смелость открыто высказываемых нами взглядов и трезвые оценки международных явлений. Они познакомились с нами, изложили свои взгляды, снабдили книгами по общественным и экономическим вопросам.

В беседах с коммунистами мы убедились, что у нас много общего во взглядах. Чаще всего мы дискутировали с их руководителем капитаном Анджеем Адрианом. Он выделялся глубоким знанием марксизма, твердостью идейных позиций и своей убежденностью. В лагере он завоевал большой авторитет, и к нему с уважением относились даже политические противники.

Чтобы успешнее противостоять оголтелой кампании нападок со стороны лагерной реакции, Арцишевский и Адриан договорились выступить совместно, сплотив воедино всех сторонников прогрессивного направления. В результате идейно сформировалось течение, которое мы назвали «Левица демократычна».

А тем временем внимание наше приковали к себе новые события на международной арене. Гитлеровские войска, разбив регулярную югославскую армию и сломив сопротивление греческого народа, героически сражавшегося с итальянцами, полностью овладели Балканским полуостровом, ликвидировав последний плацдарм английских войск в Европе. Парашютный десант Германии захватил Крит. Становилось ясным, что Англия не в силах противостоять гитлеровской Германии. Единственным утешением было пока известие о полном разгроме итальянской армии в Абиссинии и возвращении короля Хайле Селассие в Аддис-Абебу. Крайне всех озадачил побег Гесса на Британские острова. Многие опасались, что его направил сам Гитлер с предложениями мира, которые Англия может и принять.

Наступило 22 июня 1941 года. Утром вбежал взволнованный Медард Конечный: «Гитлер напал на СССР!» Мы с Игорем Мицкевичем бросились к Арцишевскому сообщить ему об этом потрясающем известии.

Мы и все истинные польские патриоты понимали, что теперь сможем принять участие в борьбе с захватчиками. Противники же нашей группы рассчитывали на сокрушительные удары гитлеровцев по «оплоту большевизма». Ослепленные ненавистью к СССР, они не отдавали себе отчета в том, что победа Гитлера повлекла бы за собой длительную неволю для порабощенных народов Европы. Их злобное тупоумие точно выразил Адриан: «Ничему они не научились и никогда не научатся. Увидите, большинство из них останется за кордоном. На родину они не вернутся. Это будет, так сказать, польская белая эмиграция».