Группа крови - [7]

Виталий, истово забарабанив в бронированную обшивку, принялся звать на помощь, но ответом ему был заунывный голос громкоговорящего динамика и надсадный вой душераздирающей сирены.

Неожиданно для себя он обнаружил, что тесная комната медленно, но неотвратимо наполняется холодной водой. Громов попытался установить аварийный источник течи, но так и не нашел злополучного отверстия – казалось, что прозрачная жидкость сама просачивается сквозь толстые бетонные стены.

В какие-то считаные секунды критический уровень достиг широкой груди и продолжал увеличиваться; еще немного, и холодная жидкость смоет белую штукатурку высокого потолка.

Заметавшись по комнате, как загнанный зверь в хитроумных силках, Виталий натолкнулся на жестяное ведро, стоявшее под умывальником.

Набрав полную грудь спертого воздуха, молодой человек нырнул за спасительной посудиной и, перевернув вверх дном, крепко сжал ведро в закоченевших руках. Таким образом у него появился резервный запас необходимого кислорода, хотя трудно было сказать, насколько его хватит и успеют ли за это короткое время спасти бедствующего новичка. Но возможно, что коридор тоже заполнен водой, тогда подмоги ждать неоткуда.

Усиленно работая ногами, Виталий как мог пытался удержаться на плаву, сжимая в руках оцинкованное ведро. Его раскрытый рот жадно хватал на глазах исчезающий воздух. В воспаленном мозгу кстати или некстати пронеслась избитая поговорка, что перед смертью не надышишься. Мелькнула даже безумная мысль поддаться превратностям неумолимой судьбы, но тут же перед ним встал светлый образ любимой девушки, и он напрочь отогнал предательские думы о смерти.

Когда холодная вода достигла высокого свода, Громов последний раз глубоко вдохнул и нырнул под звенящее ведро.

С каждым новым вдохом кислорода оставалось все меньше и меньше. В пульсирующих висках бешено барабанила кровь. Мятущийся взор затуманился. Наконец грудь сдавила адская боль, все смешалось, поплыло перед закрывшимися глазами, и Виталий, теряя сознание, выпустил из сведенных пальцев блестящее ведро.

Последняя тревожная мысль гулким боем кремлевских курантов звенела в ушах: «Жить! Жить. Жить… Жи-и-и-и-ть…»

В легкие затекла обжигающе холодная вода, и бесчувственное тело медленно погрузилось в воду. Откинувшаяся голова с широко раскрытым ртом стукнулась о деревянную спинку узкой кровати. В глазах застыли непередаваемый ужас и немое отчаяние…

Глава 2

В просторной комнате чуть слышно гудел кондиционер. Было душно, кондиционер не справлялся с жарой. Яркая лампа освещала спартанскую обстановку – старенький диван с продавленным сиденьем плотно примыкал к широкому столу, за которым спрятался железный шкаф, похожий на матросский рундук.

Посреди светлой комнаты возвышался стул, на котором примостился Академик. Он неприязненно смотрел на Крокодила, развалившегося на койке.

– Ну как дела у Грома? – неожиданно спросил сидящий на деревянном стуле.

– А, – махнул короткой рукой угрюмый хозяин комнаты, – хлюпик он. Едва откачали. Ему надо держать свою волосатую задницу поближе к маминой юбке, а он собрался стать похожим на нас.

Академик неодобрительно качнул коротко стриженной головой и укоризненно произнес:

– Я не пойму, Сашок, – собеседник назвал недружелюбного приятеля по имени, – откуда в тебе столько лютой злости? Забыл, каким сам был в его возрасте? Между прочим, у него за спиной Дагестан и орден Мужества…

– Херня это все, – на редкость несдержанно высказался Крокодил, – медали и штабные писари имели, причем не отрывая задницу от табуреток. Всунул пару раз стервозной жене штабного начальника, она замолвит нужное словечко перед рогатым козлом – вот тебе и блестящая железка на героическую грудь.

– То-то я смотрю, что у тебя наград много, – улыбнулся Академик, – даже Героя дали; скольких же стервозных телок ты за это осчастливил, чьи тупорылые мужья были твоими командирами?

– Я свои побрякушки не под женскими юбками добывал. – Сашу справедливо задела за живое шуточка сидящего напротив товарища, и он зло сверкнул маленькими глазками.

Перехватив многозначительный взгляд вальяжного собеседника, Академик вернул лицу обычное выражение и процедил:

– Ты, Сашок, в меня глазками не стреляй – мне на твою злость откровенно наплевать. А пацана не трогай, понял?

Окинув приятеля недобрым взглядом, мстительный Крокодил скривился в усмешке, как будто хотел скрыть за ней истинные чувства.

Между тем Академик продолжил:

– Неизвестно, как житуха обернется. А ты собачишься, как шелудивый пес…

– Это я пес? – Хозяин уютной кельи угрожающе приподнялся с пружинной кровати. – Повтори, что ты сказал!

Не обращая внимания на ярую агрессию сослуживца, сидящий на колченогом стуле мужчина привычно дотронулся до огромной бородавки и произнес, не меняя расслабленной позы:

– Тебя молодые за глаза называют «гестаповцем». И знаешь, я начинаю с ними соглашаться…

Резкий выпад подскочившего Крокодила не дал Академику договорить – плотно сжатый кулак просвистел в нескольких миллиметрах от головы сидящего человека с отметиной на крупном носу, но тот за долю секунды успел уклониться в сторону.