Группа крови на рукаве - [21]
— Осторожно! — вдруг крикнул Иван, тыча пальцем куда-то в катер.
Я не заметил, как один из “трупов”, лежа на палубе, выставил вперед ствол и целился.
Бах! — пуля прошла рядом. Кто-то вскрикнул. Некогда оглядываться, я ударил в ответ. Раз, второй. Есть! Взрыхлил одежду на плечах и спине “трупа”. Теперь точно двухсотый. Не шевелится, истекает кровью.
Кто-то ахнул. Обернулся. Лиен зажимала бабке пробитую ногу, оттуда хлестала кровь.
Сорвав с пояса, я кинул девушке индпакет.
— Ваня! — позвал меня Чунг. — Помоги!
Он уже толкал плот шестом поближе к катеру. Отбросив эмку, расстегнул на всякий случай кобуру с кольтом и схватился за шест. Вместе мы допихали плот к катеру. Тот мирно покачивался. Куча трупов валялась на палубе, питая рассохшиеся доски кровью.
Бух! — бревна стукнулись о борт. Чунг держа в руках винтовку, ловко перепрыгнул на катер. Теперь он воды не так боялся. Или адреналина хапнул, или освоился. Я остался прикрывать его с плота. Отложил шест и вновь схватился за М16.
Вьетнамец шнырял по судну, как кошка в поисках мышей. Тыкал стволом в каждый уголок, в каждое тело. Двое тел в ответ замычали. Это они зря. Бах! Бах! Больше мычать не будут. Все… Катер наш.
Чунг стащил вражеский флаг, бросил нам пеньковый фал. Я примотал плот плотнее к судну. Перелез туда сам и принялся за грязную работу:
— Давай, за руки за ноги. И-и… Р-раз!
Мы скидывали трупы в воду, предварительно сдергивая с них полезную амуницию: разгрузки с патронами, ножи и прочую нужную хрень. Я забирал нательные жетоны — глядишь зачтется мне.
Чунг подрезал себе трое наручных часов и серебристый с замысловатой гравировкой портсигар.
— Нафига тебе столько часов в джунглях? — недоумевал я.
Но тот лишь в ответ хитро улыбался. Я разжился невзрачной пачкой сигарет с вьетнамскими иероглифами. На пачке ничего лишнего. Ни акцизов, ни фраз: “Курение убивает”, ни прочих упоминаний о соответствии, импотенции, слепоте... Название и три красные полоски.
Перетащили командира на судно. Пришлось попыхтеть. Чуть не уронили в воду его вместе с “носилками”. Расположили Ивана на палубе под навесом из пальмовых листьев. В этот раз душенька его была довольна. Отсюда открывался обзор и на палубу, и на реку.
ГРУ-шник всегда начеку, хоть и немощный, привык всегда контролировать ситуацию. Не умеет в углы забиваться и прятаться. Даже раненый.
Лиен так и не отходила от бабули. Перевязала ее умело и уже что-то сыпала из запасов карги во фляжечку. Я вытер пот со лба. Да… еще минус пару кило. Вода уходила из меня просто стремительно. Совсем скоро стану борзым, поджарым… Прямо Чунг 2.0
Я подошел и положил руку на плечо девушке:
— Нам пора… — и уже Чунгу — На раз два взяли
Мы перетащили бабку на катер, потом туда же отправился наш пулемет и прочий хабар. С двумя М60 теперь повоюем!
Я шестом оттолкнул плот и тот поплыл по своим делам. Глядишь — пригодится кому-то из селян.
Чунг возился с катером. Оказалось, что в моторе пробит какой-то патрубок. Блядь! А плот уже уплыл! В лодочных моторах я разбирался, как тракторист в балете. И Чунг не далеко от меня ушел.
Пришлось призвать на помощь Ивана. Подтащили его с “носилками” на корму и копошились в движке под его чутким руководством.
Ржавый жестяной ящик с ремкомплектом нашли тут же под лавкой. Залатали поврежденный патрубок. Подкачали бензин. Чунг дернул рукоять со шнуром. Маховик крутанул стартер, движок недовольно чихнул. Дернул второй раз. Мотор забурчал, но тут же заткнулся.
— Вот падла! — не выдержал я. — Заводись давай!
Вьетнамец дернул третий раз. Мотор, будто испугавшись моих слов, бодро затарахтел.
— Ну, вот! — я удовлетворенно вытер лоб рукавом. — Другое дело. На катере веселее будет, чем на плоту.
Я встал за штурвал. Вырулил, поставив нос в нужном направлении, и нажал на ручку газа. Вода забурлила, и посудина нехотя стала набирать скорость. Не бог весть какую, на глиссер, конечно не выйдем, но по спокойной воде километров пятнадцать в час идем. Это в несколько раз быстрее чем на плоту.
Зеленых мух, что слетелись на сохнущую на дощатой палубе кровь, сдуло. Ветерок приятно обдувал тело. Тень от навеса прикрывала штурвал, и едкий пот больше не заливал глаза.
До нужного места добрались часов за семь. Дальше надо идти пешком. Катер загнали в тихую заводь под навес из свесившихся над водой деревьев. Привязали его к стволу. Кроны напоминали плакучие ивы. Свисали так низко, что судно и с расстояния нескольких шагов невозможно было разглядеть.
К тому же, Иван сказал Чунгу выкрутить из движка какую-то хитрую деталь, без которой он никогда не заведется, и прикопать ее в леске под деревом, завернув в промасленный кусок брезента. Теперь, даже если враг обнаружит катер, завести не сможет. А нам посудина может еще пригодится. Хрен его знает, что ждет впереди, вдруг еще вернуться придется. Тьфу, тьфу…
До заката оставалось часа три. Решили “марш-бросков” больше на сегодня не совершать. И так “план по передислокации” перевыполнили.
Быстро разбили лагерь и я задумался, а не помыться ли мне в реке? Надо только узнать — есть ли в ней крокодилы. А то сидит такая тварь в засаде — только зад пристроишься в водичке, а она тебя за него хвать!
Наверное, “скорая” - это судьба. Когда появляется шанс прожить жизнь еще раз, перед старым врачом почему-то опять появляется дверь с цифрами “03”. И сюрпризы со всех сторон, чтобы не соскучился. Влезть в чужую шкуру не всегда получается легко. А время не ждет.
Второй шанс пожилого учителя истории. Его Родину уничтожили, его народ вымирает. Пути назад нет, надо спасать страну. Пленка с планами заговора, попавшая в руки комсомольца Русина, заставляет его ступить на тропу войны. Вопрос «на чьей он стороне» не актуален – ему точно не по пути с людьми, готовыми убить Хрущева ради собственных амбиций. Но готов ли сам Русин пролить кровь заговорщиков ради спасения страны?
Он свою войну прошел. От и до. Начал в сорок первом, закончил в сорок пятом в Берлине. Но судьба дает ему второй шанс. Зачем? За ответ придется заплатить кровью. И своей, и чужой.
Казалось бы, задача выполнена, можно и возвращаться. Но дорога домой может оказаться очень долгой.
Ты попал в прошлое и работаешь в скорой. Приезжаешь на помощь людям, спасаешь жизни. Но кто придет на помощь тебе, когда ты попал в беду?
Второй шанс пожилого учителя истории. Его Родину уничтожили, его народ вымирает. Пути назад нет, надо спасать страну. Волей случая герой оказывается в 1964 году. Самый конец хрущёвской эпохи. Это именно та точка, где были сделаны первые шаги к развалу Союза. Но хватит ли герою сил и находчивости, чтобы это изменить?
Героиня романа Ксения Кабирова родилась в 50-ти градусный мороз в конце первого послевоенного года в г. Якутске. С раннего детства она предпочитала мальчишечьи игры, была непослушной, вредной, например, дети пекли пирожки в песочнице, она их пинала ногой, сыпала песок в глаза за обиду. В ее душе как будто застыла льдинка. Через много лет она написала: «Заморозило морозами сердце детское мое…» И в юности не стало лучше: ее исключили из комсомола за аморальное поведение, не допустили до экзаменов в школе… Замужество не смирило ее характер: нашла коса на камень.
Мой мир никогда не делился на части. Я жила мгновением и успешно справлялась со своими проблемами. Для меня не было деления на будущее, настоящее и прошлое.2015 год. Мое настоящее. В котором были мама с папой, четвертый курс университета с дипломной работой и дальнейшим обучением в магистратуре, друзья и спокойная жизнь. Я не знала, что будет дальше.3116 год. Мое новое настоящее. В котором где-то далеко на других планетах есть 3 капсулы сна с моими родными. Их необходимо найти!Я очнулась в далеком будущем на собственном корабле с долгом — продолжить дело отца и во что бы то ни стало не дать никому причинить вред моим новым друзьям и подопечным.ЧЕРНОВИК.
Любовная лирика всегда очень личный предмет. Трудно найти человека, который не испытывал бы подобные чувства внутри души, только не мог выразить словами то, что доступно поэту. Любовная лирика близка тому, кто сам погружен в негу нежности и буйство неистовых желаний.Любовная лирика в книге – это многогранная поэзия, где царствуют чудесные мгновенья, таинственный покой, томительный обман, очарование неземных чувств.Где бьются волны неземных чувств, сладостных молитв, возвышенных страстей – «всё то, что так и гибельно, и мило».
Руководство для выживальщиков от автора «оптимистичных (пост)апокалипсисов» от археопрограммирования — «Пламени над бездной», «Витлинга» и «Детей небес».Обычно произведения в жанре пост-апа эксплуатируют клишированный набор представлений о немедленном упадке человеческой цивилизации и ее откате в варварство планетного или галактического масштаба. На самом деле для любой сколько-нибудь развитой цивилизации потеря всего багажа накопленных знаний крайне маловероятна, как только достигается стадия повсеместной информатизации.
Рассказ описывает настоящее время. Главный герой повествования, одинокий парень, каких в нашем мире много. Можно сказать, что он самый обычный персонаж. Но! В один из дней он знакомится с женщиной, при обстоятельствах, которые по началу, можно было назвать «вольностью от скуки». Буквально за короткое время он влюбляется, и в тот же вечер, по своей рассеянности из за чувств нахлынувших на него, прощается с героиней, не узнав номера ее телефона. Существует ли любовь с первого взгляда, или это всего лишь «химия»? Сможет ли главный герой снова встретить девушку, которую так глупо потерял в тот вечер?
В книге собраны разнохарактерные стихи и песни Артура Арапова, написанные в конце XX и начале XXI вв. Многие представленные в сборнике песни неоднократно исполнялись со сцены, также их можно послушать в Интернете.