Группа - [15]

Оба толстяка, хорошо поживший и молодой, окинули друг друга неприязненными взглядами.

– Сколько времени ты провел там, уже зная правду? – полюбопытствовал Закария.

– Совсем недолго! Может быть, пару месяцев! – снова принялся навзрыд задыхаться Митя. – А потом… потом бабушка умерла.

– И тогда ты взломал ее контакты и отправил всему списку то cвое сообщение? – сочувственно подсказала Нина.

– Ну… можно и так сказать, – ответил Митя уклончиво.

На самом деле сообщение с текстом «Пудинги кончились пудинги. Бабушки больше нет» Митя отправил далеко не сразу, а спустя еще пару месяцев – когда подошел к концу запас карамельных пудингов, его основного на тот момент продукта питания. Митя набрал этот текст в каком-то беспамятстве, в полубреду, чем и объясняется его диковатое содержание. Он, конечно же, имел в виду «Помогите!». А пудинги тут совершенно ни при чем.

– Кто-нибудь еще желает высказаться? – спросил доктор Голев.

Высказались двое. Девушка с вьющимися волосами, Карен, поинтересовалась, что Митя чувствует по отношению к своей бабушке. Похожий на йога долготелый жилистый парень, растянувшийся на траве, представился Глебом и спросил у Мити, известно ли ему что-нибудь о его родителях. Кем они были, куда пропали, почему Митю растила бабушка, а не они?

Митина бабушка умерла. Что он чувствовал по этому поводу? Трудно сказать. Всякий раз, как только он собирался что-то почувствовать, легкие начинали судорожно сжиматься, воздух застревал поперек горла, словно проглоченный шарик от настольного тенниса, в который они играли по вторникам и четвергам, и тут уже становилось не до бабули. Тут уж главное было – не задохнуться.

Поэтому на вопрос красивой Карен Митя ответил набором слов, скороговоркой, ставшей уже привычной за несколько месяцев общения с людьми Земли, которые оказались сплошь журналистами и психиатрами:

– Гнев, обиду и опустошение.

«Йогу» на его вопрос о родителях Митя ответил чуть более развернуто:

– Все, что я слышал о своих родителях, было рассказано мне бабушкой. А значит, все это тоже было враньем. Которое нет смысла обсуждать.

– Кто-нибудь еще? – Доктор Голев скользнул глазами по группе. Задержал взгляд на Альбе. На Одиссее. На Андреа.

Группа у них подобралась, конечно, странная. С каким-то слишком уж очевидным, подозрительно контрастным соотношением сил: семь человек «красавцев» и семь «уродов».

Все «красавцы» были красивы одинаково. Каждый «урод» – уникален в своем уродстве.

«Красавцы» были улыбчивы и словоохотливы. «Уроды» предпочитали помалкивать, пока не спросят. Поэтому в первые дни тренинга доктору Голеву приходилось их окликать, тормошить, выдергивать, обращаясь к каждому индивидуально.

Доктор Голев уже открыл было рот, чтобы высказаться самому (как тренер группы, он всегда был завершающим в сборе обратной связи), но тут подал голос другой участник, Арсений Елькин, сидевший все это время с унылым отсутствующим лицом. Задохлик Сенечка.

– У меня вопрос, – сказал он, не глядя в сторону Мити. – По поводу киберлука. Что-то я не понял, как это твой актер оказался в доме «индуса», активировав «китайца»?

– «Корейца».

– Без разницы. Я знаю эту программу. Там же при активации персонажа сразу выставляется вся стилистика: пол, возраст, одежда, фоновый интерьер… Чтобы это изменить, нужно специально копаться в настройках. Этот ч-человек, Ни… Никитос, он все в-в-врет. Не мог он «с-случайно» перепутать дома.

Говоря, Сенечка заметно нервничал, раскачивался вперед-назад, зажав руки между коленями и сосредоточенно глядя вниз. Даже заикаться начал. Было видно, что общее внимание его тяготит и пугает.

– Ну, не знаю. Может, глюк какой-нибудь, – пожал плечами Митя. Кажется, он был рад, что разговор перескочил на чисто технические нюансы. Он тут же перестал отдуваться и вытирать пот со лба, испытывая сейчас явное облегчение.

– Да н-нет, н-не могло там быть та-та-такого г-глюка, – упорствовал Задохлик.

– Но было же.

– Очень с-с-с… с-со… сомневаюсь. Это с-стан-ста-а-ан…дартная прога, там п-персонаж п-привязан кф…кф… к фону. – Чем дальше, тем труднее давалось Сенечке выдавливание из себя слов. Его лицо искажали мучительные гримасы, угол рта начал дергаться в нервном тике. – Шт…шт…штобы его п-переместить, нужно за-за-залезть в на-на-наст…ройки…

Участники – и «красавцы», и «уроды» – страдающе поглядывали на Сенечку. Первой не выдержала Нина:

– Мне кажется, не имеет значения, что там на самом деле произошло. Давайте считать, что это был глюк. Все равно уже никак не проверишь. Все согласны?

Доктор Голев неодобрительно повел бровью. Но все остальные были согласны, включая Сенечку – который, закончив свою речь, втянул голову в плечи и больше не возникал.

Митя тоже был согласен. Его единственным настоящим другом в мире людей оказался системный глюк. Почему бы и нет? Многие в их группе не могли похвастаться даже этим.

5. Новые люди уходят в отрыв

На первое подали тыквенный крем-суп с индейкой, овощную запеканку – на второе, и фруктовый салатик на десерт.

– М-м! Пища богов! – потирая ладони, пропел доктор Ларри. Сегодня, в честь завершения марафона, они с доктором Голевым и доктором Натэллой Наильевной обедали вместе с группой.