Грозовой август - [12]

Драгунский повернулся к медичке, шутливо склонил перед нею голову:

— Товарищ самый младший сержант медицинской службы, разрешите с вами покружиться по забайкальскому паркету?

— Поторопись, Валерий, конкурентов у тебя целая дивизия! — проговорил с казахским акцентом стоявший рядом лейтенант. Он заливисто смеялся, щуря свои узкие черные с желтизной глаза.

Танцевали по-разному: одни по всем правилам, другие просто дурачились. Вот по кругу поплыл высокий, осанистый ефрейтор с тонкими бровями, бережно обняв маленького курносенького солдатика с лицом, усыпанным веснушками. Пара изображала влюбленных. Кавалер, оттопырив пальцы правой руки, кружил и кружил своего веснушчатого партнера, а тот, прижавшись ухом к груди ефрейтора, кокетливо поддерживал пальцами воображаемое платье.

Солнце тем временем поднялось над степью, южный склон Бурой сопки запылал голубовато-сиреневыми цветами багульника, качнулись под дуновением ветерка желто-блеклые прошлогодние травы.

Оркестр заиграл плясовую. На середину круга выскочил тот же тонкобровый ефрейтор, а вслед за ним его конопатый партнер, повязанный теперь беленьким платочком. Плавно обойдя своего кавалера, он приставил к щеке указательный палец и запел тонким девичьим голосом:

Самурай, самурай,

Где же ось твоя?

Ось сломалась в пути,

Колеса не найти...

Утихла плясовая, грянул походный марш. Раздались команды: «Выходи строиться!» — и рассыпанная по всей пади дивизия начала сбиваться в колонны.

Иволгин пошел вместе с майором Русановым и немало удивил его тем, что ехал от Москвы вместе с генералом Державиным, даже гостил у него в Чите и в батальон Ветрова попал по его желанию.

— Державин в Чите! Значит, скоро к нам пожалует! — обрадовался Русанов.

Потом замполит спросил Иволгина, как ему понравилась забайкальская сторонка.

— Просторно живете — ни клена тебе, ни кустика. Смотреть даже неловко, — ответил Сергей, щурясь от света.

— Простор у нас океанский. Солнце больше, чем в Крыму. Но край суровый. Забайкальцы все подшучивают: «У нас восемь месяцев зима, все остальное — лето».

Их догнал командир роты Будыкин, лобастый бритоголовый старший лейтенант с выцветшими на солнце бровями и такими же ресницами. Он перевел дыхание, спросил:

— Значит, свершилось, Викентий Иванович?

— Свершилось.

— А как с вопросом старшины Цыбули?

— Побачим. Слышал, что Кучумов ответил?

— Так чего ж тут бачить, если мы уже получаем пополнение, — сказал, чуть заикаясь, Будыкин, кивнув на Иволгина. — Верный признак.

— Сам об этом подумал. За всю войну к нам, по-моему, не поступало ни одного офицера. Это — первая ласточка.

— Конечно, первая ласточка весны не делает... — заметил Будыкин.

— Но возвещает: «За мной летит целая стая», — дополнил майор и многозначительно поднял вверх палец.

Иволгин неопределенно пожал плечами: какие смелые прогнозы высказываются с появлением его малозначительной персоны! И, оглядывая из-под ладони шагавший рядом батальон, рассудил шутя: «Ясное дело, какой тут может быть разговор? Раз младший лейтенант Иволгин прибыл на Восток, это — неспроста...»

Батальонная колонна ходко двигалась к границе. Над ней звенела уносимая ветром песня:

Забайкалье, Забайкалье,

Породнилась мы с тобой-о-ой...

VI

В полшестого над Бутугуром прозвучала утренняя побудка. Медный голос сигнальной трубы поплыл над сопками, ворвался в будыкинскую землянку.

— Подъем! — прохрипел Бухарбай Мусин, облизнув сухие губы, покосился на Драгунского: — Прогулял ночь в санчасти, а теперь, понимаешь, дрыхнет, как тарбаган.

Драгунский хмурит брови, пробует отмолчаться, но Мусин не унимается:

— Придется, понимаешь, доложить комбату.

— Отстань, получишь по шее, — лениво сказал Валерий и отвернулся к стенке.

Сквозь крохотное оконце в землянку проник солнечный луч, скользнул по кружке с водой на столе, зайчиком заиграл на бревенчатом потолке.

— Надо тебя хоть по комсомольской линии взгреть, — продолжал притворно негодовать Мусин.

Драгунский не выдержал, схватил подушку и швырнул ее в юркнувшего под одеяло Бухарбая.

Иволгин быстро поднялся и с полотенцем побежал к умывальнику, висевшему на столбике у землянки. Из-за пограничной сопки поднималось солнце, в пади Урулюнгуй клубился молочный туман. А над Бутугуром в прозрачном небе уже заливался жаворонок. Вдохнув полной грудью прохладный, бодрящий воздух, Иволгин стал умываться. Из землянок выбегали раздетые до пояса солдаты, строились на зарядку. И вот уже по всему склону задвигались гибкие спины, замельтешили бронзовые руки.

В землянке, доставая из чемодана махорку, Иволгин отложил в сторону подаренную Чайкой тельняшку.

— Тельняшка? Откуда? — удивился Драгунский.

— Морячок один подарил.

— Одолжи на один вечер. Я тут с морской байкой выступаю... Про моряка Урагана.

Валерий надел тельняшку, погляделся в зеркало, продекламировал:

— Ее звали Галочкой...

— Ох и форсун он у нас! — хихикнул Бухарбай. — Тельняшка ему понадобилась... Наверняка натрепался Ане, что на флоте служил, а подтвердить нечем.

— Зачем мне нужен твой флот! — отпарировал Драгунский. — Неужели ты не чувствуешь, что я, судя по фамилии, происхожу от потомственного драгуна?

— Все возможно, не спорю, — согласился Бухарбай и, хитро подмигнув, высказал догадку, что Валерий, по всей вероятности, происходит от того самого лихого драгуна с конским хвостом на кивере, который гнался на лихом коне за убегавшим из России Бонапартом!