Грозовая любовь - [47]

Глаза у Хэнка сузились.

— Вам никто не может быть другом, Сэм. Саманта упрямо смотрела в пол, не желая смотреть ему в глаза.

— Узнаете о Рамоне?

— Слишком рискованно, — ответил он твердо. Бессердечность Хэнка разозлила ее.

— Я прошу о немногом. Ваш человек в него стрелял и мог убить. Я должна знать, что с ним.

— Хорошо, но в обмен я хочу, чтобы вы дали честное слово не пытаться бежать за время моего отсутствия.

— Я… я не могу дать такого обещания.

— Тогда вы будете сидеть взаперти.

— Черт с вами! — закричала она, глаза у нее засверкали. — Даю слово. Он кивнул.

— Тогда, adios, Самина.

Внезапно он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Саманта хорошо помнила, как действуют на нее поцелуи Хэнка, помнила, как теряла волю и попадала во власть этого мужчины, а потом мечтала о том, чтобы все повторилось. И на этот раз у нее не было сил оттолкнуть его, и она растаяла в его объятиях.

Спустя некоторое время Хэнк с величайшей неохотой освободил ее и хрипло сказал по-испански:

— Теперь ты знаешь, что тебя ждет после моего возвращения. Выйдя из комнаты, Хэнк усмехнулся. Он прочитал в ее глазах, что она все поняла, и теперь был уверен, что испанский Саманта знает прекрасно. А почему бы и нет? Она достаточно долго прожила в Мексике. Если ли возможность использовать это в его планах? Да… возможность была.

Глава 22

— Мистер… Чавес, не так ли? — спросил Хэмильтон Кингсли, пожал Хэнку руку и пригласил его сесть.

— Да, senior. Я не был уверен, что вы помните меня.

— Не так много времени прошло с тех пор, как мы виделись.

Хэмильтон Кингсли уже не был тем самонадеянным владельцем ранчо, которого Хэнк видел в прошлый раз. Неуверенный голос, растерянный вид — все говорило о том, что похищение Саманты стало для Кингсли тяжелым испытанием. Хэнку пришлось сделать над собой усилие, чтобы подавить угрызения совести.

— Не ожидал увидеть вас опять, мистер Чавес, — сказал Кингсли, сухо улыбнувшись. — Когда мы с вами расстались в прошлый раз, вы были несколько расстроены.

— Пожалуй, разочарован, — корректно поправил его Хэнк.

— Надеюсь, у вас не осталось обиды на меня? — спросил Хэмильтон. — Трудно обвинить человека в том, что он не хочет расстаться со своей собственностью.

— Вы так привязаны к этой земле? — Хэнк нахмурился.

— Вовсе нет. Я по натуре бродяга. Жил и в Штатах, и в Европе. Я легко снимаюсь с места.

Хэнк удивился. В прошлый раз об этом не было разговора. Он сделал деловое предложение, и ему было сухо отказано. Кингсли только объяснил, что ранчо очень дорого ему. Но теперь он опровергает себя сам.

— Тогда отчего вы отказались продать мне вашу землю с существенной выгодой для себя? — жестко спросил Хэнк.

— Полагаю, что мы не втянемся в еще один спор? Я должен сказать, мистер Чавес, что не следует смешивать эмоции и бизнес. Я пригласил вас войти в мой дом и надеюсь, что мне не придется сожалеть об этом.

Хэнк постарался придать себе сокрушенный вид.

— Извините, senor, но я из тех людей, о которых вы, американцы, говорите, что они заколачивают гвозди, не примериваясь.

Кингсли рассмеялся.

— Вы просто дурачите меня. На лице у Хэнка появилась полуулыбка, полугримаса.

— Просто это очень важно для меня.

— Мне так и показалось.

— Все-таки вы сказали, что ранчо ничего не значит для вас, — напомнил Хэнк, — и я не…

— Постойте, — прервал его Кинсли. — Я вовсе не говорил так. Это место бесценно для меня, потому что предназначено для моей дочери. Я нигде не обосновывался надолго до тех пор, пока она не приехала ко мне. Это ее дом, я привез ее сюда. Она полюбила эту землю.

— Я не знал, что у вас есть дочь.

— Она была в отъезде, когда вы приходили. А теперь она… — Кингсли не стал продолжать, и наступило неловкое молчание. Хэнк понял, что Хэмильтон не смог себя заставить сказать, что случилось с дочерью.

— Вы так говорите, как будто она не всегда жила с вами, — сказал Хэнк, пытаясь поддержать разговор.

— Эллен, ее мать, увезла ее с собой, когда Саманта была еще крохой. Не стоит вдаваться в подробности. Я вновь увидел дочь, когда ей исполнилось девять лет. Я увез ее от родителей жены.

— А ее мать?

— Умерла вскоре после того, как оставила меня.

— Простите меня. Я знаю, что значит расти без матери. Мать умерла при моем рождении. Ее место заняла бабушка, но это вовсе не одно и то же.

— Надеюсь, что вам с бабушкой повезло больше, чем Саманте. Старуха была просто стервой. Хэнк засмеялся.

— Моя abuela была доброй женщиной, хотя немного вспыльчивой. Она умерла здесь, в этом доме.

— Боже! — Кингсли ужаснулся. — Вы не говорили, что ваша семья жила здесь.

— А вы не дали мне такой возможности. — напомнил Хэнк.

Кингсли выглядел растерянным.

— Теперь я понимаю, почему вы стремитесь купить эту землю. С другой стороны, вы знаете, почему я не хочу ее продавать.

Хэнк внутренне напрягся и спросил:

— Почему вы не спрашиваете, зачем я приехал сюда во второй раз?

Кингсли слабо улыбнулся — Догадываюсь, что это не визит вежливости.

— Скажу откровенно, что надеюсь извлечь выгоду из вашего затруднительного положения. — Хэнк решительно вернулся к предмету разговора. — Я слышал о ваших неприятностях, связанных с бандитами. Я знаю, что вы были единственным владельцем земли в здешних местах, которому причинили столько беспокойства.