Грозовая любовь - [42]

— Антонио ваш близкий родственник? — спросила Саманта.

— Нет, но вы уже давно в Мексике и знаете, что здесь все родственники, независимо от степени родства, очень близки. Антонио мне как брат. Его боль — моя боль.

Саманта, конечно, не поняла иронии, прозвучавшей в последних словах Хэнка.

— Я сожалею, Хэнк, действительно сожалею, — сказала она с искренним сочувствием. — Но вы видите, что отец здесь ни при чем. Он не украл эту землю, а, честно ее купил. У него есть все документы.

— Значит, по-вашему, кузен должен забыть, что эти земли принадлежали нескольким поколениям рода Вега и Чавес? — жестко спросил он. — Кузен прожил на ней половину своей жизни. А сколько вы живете там?

— Это не относится к делу, — твердо сказала она. — Теперь владелец земли — отец, и у вас нет права выгонять его.

— Кузен столько лет жил этой мечтой, что не отступится просто так от нее. Он заплатит вашему отцу больше, чем земля стоит сейчас.

— Но отец не станет продавать ее!

— Продаст, если захочет вас увидеть. Саманта задохнулась от ненависти.

— Ублюдок! Так вот почему я здесь. Весь этот ужас из-за…

— Довольно, Саманта, — резко оборвал ее Хэнк. — Мне не нравится способ, которым я воспользовался, но ваш отец слишком упрям. И потом, мои люди были очень рассержены, когда он послал против них солдат.

— Разве у него не было основания так сделать?

— Возможно, было, — согласился он. — Только это мало их успокаивает. Поэтому один из тех, кто видел вас, предложил похищение.

— Видел меня? — удивленно спросила Саманта. — За мной следили?

— Конечно. Вначале мы даже не знали, что у Кингсли есть дочь. Вас заметили, когда вы приехали. Нетрудно было все разузнать на соседнем ранчо. Но поверьте, если бы я знал, что вы — это вы, мы никогда бы здесь не встретились. Сэм, ты последняя женщина, с которой я хотел бы увидеться.

— Не смей так называть меня! Я говорила — так меня зовут только друзья.

— Ну, мы, конечно, не друзья, — насмешливо сказал он. — Но называть вас senorita Кингсли мне не хочется, это имя мне не нравится. Если бы вы честно сказали при нашей встрече полное имя, я бы понял, что вы дочь владельца гасиенды де лос Флорес.

— Вы все равно бы не отказались от мысли преследовать отца, — сказала она.

— Но вы не попали бы в переплет. Ответьте, почему вы не назвали своего настоящего имени?

— Блэкстоун — фамилия моей матери. Я всегда так называюсь в поездках. Отец считает, что фамилия Кингсли может подтолкнуть злоумышленников на похищение с целью выкупа. Ирония судьбы, не так ли? И кроме того, кому упрекать меня за пользование вымышленными именами? Вам, Руфино? Он ухмыльнулся, ее намек позабавил его.

— Ты же видишь, кто перед тобой, Самина. Глаза у Саманты полыхнули. Не помня себя от гнева, она закричала, что он не смеет называть ее уменьшительными именами. Хэнк, пытаясь остановить гневную тираду, поднял руки, морщинки у его глаз углубились.

— Вы слишком темпераментны. — Он усмехнулся. — Я буду называть вас так, как захочу, Самина, gata… или puta.

— Вы… вы!.. — выкрикнула Саманта. — Убирайтесь отсюда!

Брови у него поднялись.

— Приказывать мне в моем собственном доме? — Голос у него был нарочито спокойный.

— Зачем вы пришли? Я не звала вас! Может быть, я ваша пленница, но не обязана терпеть ваше общество.

— Я собирался узнать, не голодны ли вы? Вчера вечером вы отказывались от еды.

— Конечно, голодна. К черту все эти идиотские разговоры! Вам нравится унижать меня, заставляя оставаться в кровати. Надеетесь увидеть меня раздетой, — прошипела она. — Вы отвратительны!

Лицо Хэнка окаменело. Ему казалось, что он сможет держать себя в руках, но слышать все это было выше его сил. Презрение Саманты разъярило его, он не собирается выслушивать оскорбления. Нет, черт побери!

Он шагнул к ней, и Саманта вскрикнула, увидев в его глазах ярость. Она инстинктивно отпрянула к стене, пытаясь удержать на себе одеяло. Но оно зацепилось за край кровати и упало на пол. Теперь было безразлично — только бы оказаться подальше от Хэнка.

Она была в панике, в широко раскрытых глазах светился ужас. Поняв ее состояние, Хэнк остановился. Гнев не остановил бы его, но страх — это было совсем другое дело.

— Хорошо, что ты боишься меня, — сказал Хэнк спокойным голосом. Он уже полностью контролировал себя. — Надеюсь, ты хорошо помнишь, что произошло в тот раз, когда ты вывела меня из терпения.

— Я не боюсь, я ненавижу. И не вынесу прикосновения твоих грязных рук.

Хэнк напрягся, но сумел собраться и иронически улыбнулся.

— Сэм, ты, наверное, не знаешь, на кого ты похожа. Мне не приходилось еще видеть такой чумазой женщины. Я не собираюсь пачкать о тебя руки.

— Я знаю, как выгляжу, черт тебя возьми! — закричала Саманта. — И знаю, кто виноват в том, что меня тащили сюда днем и ночью, не давая даже возможности умыться. Какого дьявола ты ждешь? Чтобы я была разодета в шелка и благоухала розами?

— Ты сейчас не так уж плохо одета. — Хэнк ехидно заулыбался.

Саманта охнула и быстро прикрыла руками грудь. Но ноги и бедра были туго обтянуты короткими рейтузами, которые не скрывали ни одной линии.

— Пожалуйста, выйдете отсюда! — запротестовала Саманта. Перенести такое унижение было выше ее сил. — И не приходите больше. Пусть кто-нибудь еще принесет еду.