Грозный отряд - [35]

— И то верно. — Он глубоко и равномерно дышал. Борун — один из лучших воинов в Высоких Клыках. Он-то знает — сражался рядом с ним довольно часто. Его руки сжали эфес меча. — И сколько ты за нами следил?

Борун пожал плечами.

— С полчаса. Я вижу, с тобой Волк. Он прошагал мимо нас. Вы двое — странная пара.

Пришел черед Кейна пожать плечами.

— Забавная это штука. Никогда не узнаешь человека по-настоящему, пока не придет его черед держать слово.

Боруну хватило порядочности: он выглядел пристыженным.

— В этом не было ничего личного, Кейн. Ты это знаешь. У меня была жена и три дочери. Кразка…

— Изнасиловал Мхайру так, что она ходить не могла, а потом ухмылялся, когда Шаман сжег ее живьем. Мою жену, Борун. Женщину, которую ты передал мне на нашей свадьбе. — Кейн умолк. Он помнил церемонию так, словно это было вчера, во всех подробностях. Самый счастливый день его жизни, за одним, возможно, исключением. — Я называл тебя братом, — сказал Бродар. Он старался говорить спокойно. С таким же успехом можно попытаться удержать реку голыми руками.

— Да. Не думай, что я не чувствую этой тяжести на своей шее каждую минуту каждого дня.

Двое мужчин постояли в молчании. Люди Боруна беспокойно топтались на месте. Должно быть, думали, что будут уже по колено в крови стоять, а не слушать, как два старика вспоминают прошлое.

Борун прищурился, а затем поднял свой огромный двуручный боевой топор. Его дубовая рукоять была покрыта зарубками.

— Хочешь добавить еще одну? — спросил Кейн, кивая на суровое оружие.

— Да, — ответил Борун. — Думаю, самую глубокую из всех. — Он печально покачал головой. — Только один из нас сможет уйти отсюда.

Один из воинов рядом с Боруном, молодой парень с низким лбом, которого Кейн не узнал, поднял свое копье и сплюнул.

— Мы сейчас тебя хорошенько отделаем, старикан. И не жди помощи. Разве что тот ублюдок умеет обращаться с клинком. — Он злобно покосился в сторону Викарда, который начал потихоньку пятиться. Кейн увидел на расстоянии еще троих горцев, вынырнувших из-за скал и кустарника, чтобы отрезать Сашу и Айзека.

Борун подал знак, и его люди двинулись вперед, подняв оружие и кровожадно сверкая глазами.

— У тебя это до сих пор получается, спустя столько лет, Кейн? — поддразнил он, зловеще сверкая в лучах солнца своим огромным топором.

Бродар Кейн не отвечал. Он просто ждал, руки — на эфесе меча, тело — в состоянии абсолютного покоя.

— Думаю, ты хочешь сбежать, — прошипел он в сторону съежившегося Викарда позади себя.

Как только эти слова слетели с его губ, он услышал, что алхимик, прихрамывая и тяжело дыша, бросился наутек.

Урод с копьем неожиданно сделал выпад в сторону Кейна. Отклонив голову, Бродар почувствовал, как копье прошло мимо уха. Зазубренное, покрытое ржавчиной лезвие двуручного меча обрушилось справа, и он увернулся, а клинок со свистом рассек воздух. Ладно. Теперь это становится серьезным.

Он заставил себя улыбнуться.

— Это лучшее, на что вы способны? — спросил он. — Может, я и стар, но не мертв. Приложите немного усилий. Идите на меня.

Копьеносец тут же повиновался, рванувшись вперед и целясь в его грудь. С быстротой молнии Кейн бросился вправо, чтобы избежать удара копья, ухватился левой рукой за древко и потянул его к себе. Кейн успел заметить удивленное выражение на лице атакующего за секунду до того, как его голова врезалась в нос парня.

По-прежнему держа одной рукой меч, он схватил ошеломленного горца за шею и потянул его в сторону, заслонившись им от опускающегося клинка второго противника. Кровь хлынула струей, когда заржавленный клинок вонзился между шеей и плечом человека-щита и застрял там.

Беззвучно возблагодарив удачу, Кейн поднял меч и всадил его в грудину потрясенного противника, который отчаянно пытался вытащить засевшее оружие из тела своего товарища. Меч вышел со спины в брызгах крови. Кейн плавно извлек клинок и проводил взглядом умирающих горцев, которые осели на землю спутанным клубком конечностей и железа.

Борун, оцепенев, смотрел на бойню. Два его оставшихся воина внезапно стали проявлять куда большую осмотрительность, воодушевление исчезло с их лиц.

— Ты же говорил, что возраст стал сказываться! — осуждающе выпалил Борун.

Кейн пожал плечами.

— Я уже не тот, каким был раньше. Помочиться порой нормально не могу. Болит в таких местах, о которых я и слыхом не слыхивал. Но осталось одно, что я умею делать по-прежнему, — добавил он, направляясь к троим мужчинам. — Убивать. Это мастерство мне не утратить никогда. — Он кивнул на топор Боруна. — Было время, когда я думал отмечать свои убийства, — сказал он тихо. — Когда у меня кончалось место на одном оружии, я выбирал другое, иного типа. Некоторое время было непросто.

Сейчас он стоял напротив троих горцев. Они рассредоточились и начали окружать его. Встретившись взглядами с каждым из них поочередно, он сосредоточил внимание на Боруне.

— Ты помнишь меня в те дни: сплошные громы и молнии и неистовство. Дело в том, что, проведя год в клетке, словно зверь, человек меняется. Увидев, как его жена сгорает заживо, человек меняется. Учишься принимать то, что нельзя изменить, и сгибаешься, чтобы не сломаться.