Грозный. Особый район - [3]

10-12 декабря 1999 года Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) провел среди жителей страны социологическое исследование[2]. Его результат был вполне ожидаем. Значительная часть населения открыто поддерживала действия российских властей в Чечне.

КАК ВЫ СЧИТАЕТЕ, СЕЙЧАС СЛЕДУЕТ ПРОДОЛЖАТЬ НАСТУПЛЕНИЕ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ВОЙСК В ЧЕЧНЕ ИЛИ НАЧАТЬ МИРНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ С РУКОВОДСТВОМ ЧЕЧНИ?

Продолжать наступление федеральных войск 66

Вступить в переговоры с руководством Чечни 25

Затруднились ответить                                      9

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О ГОТОВЯЩЕЙСЯ ОПЕРАЦИИ ПО БОМБАРДИРОВКЕ И ШТУРМУ ГРОЗНОГО ВЫЗВАЛО НЕГАТИВНУЮ РЕАКЦИЮ СО СТОРОНЫ СТРАН ЗАПАДА. КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ЧТО СЛЕДУЕТ ДЕЛАТЬ В ТАКИХ УСЛОВИЯХ?

Продолжать операцию в соответствии с планом  61

Отложить проведение операции                           10

Прекратить военную акцию в Чечне                      12

Затруднились ответить                                         17

Не вызывало сомнений, что столь высокий и немыслимый, казалось, еще пару лет назад показатель общественного одобрения проводимой в Чечне операции во многом был связан с именем председателя Правительства Российской Федерации Владимира Путина. Объективные и субъективные факторы, повлиявшие на перелом в общественном мнении, сфокусировались во второй половине 1999 года в одной точке. Задачей власти в этой ситуации было максимально использовать этот благоприятный момент, чтобы покончить с терроризмом в отдельно взятой республике Северного Кавказа — этой мучительной язве на теле молодой российской государственности. Владимир Путин чутко уловил этот момент. А главное — не оставил сомнений в том, что, единожды приняв решение, пойдет в его воплощении до конца. Знаменитая фраза “Мы будем преследовать террористов везде: в аэропорту — в аэропорту, вы уж меня извините, в туалете поймаем — мы и в сортире их замочим”, облетевшая весь мир, в полной мере характеризовала в то время решимость нового председателя Российского правительства. Наверное, по такой последовательной, четкой и внятной позиции политического лидера истосковалась душа рядового россиянина, очень хорошо помнившего, мягко говоря, противоречивые заявления и поступки первого российского президента, которые тот сам охарактеризовал таким емким русским словом “загогулина”. Нет надобности говорить, что именно о таком Верховном главнокомандующем мечтала и Российская армия, перенесшая унижение Хасавюртом в 1996 году.

Вполне понятным было и то, что контртеррористическая операция, проводимая на Северном Кавказе, напрямую ассоциировалась в обществе с именем премьер-министра. Особенно явственно это чувствовалось в действующей армии, достойно показавшей себя в Дагестане. Владимир Путин не только демонстрировал политическую волю, но прежде всего подтверждал ее реальными делами. Он был инициатором активизации решительных силовых действий в Северо-Кавказском регионе. Это стало в значительной степени неожиданностью для чеченских сепаратистов. На российской политической арене появился лидер новой формации. И он не был похож на тех политических лицедеев, с которыми боевики играли в непонятные игры, извлекая из них всевозможные дивиденды.

Владимир Путин выбор сделал. Свою позицию он предельно четко обозначил в беседе с корреспондентом крупнейшей английской газеты “Таймс”. Заглавие публикации не содержало никакой двусмысленности — “Почему мы сражаемся в Чечне”. В интервью — своеобразных “декабрьских тезисах” 1999 года — российский премьер окончательно расставил все точки над i:

“В моем понимании “мир” — это не “отсутствие войны", а новая возможность для чеченского народа начать новую нормальную жизнь при законном правительстве, свободном от террористического и криминального влияния. Трагично то, что мы не видим надежных партнеров, которые были бы готовы или могли бы принять на себя ответственность за мир и стабильность в этом регионе. Неспособность правительства Чечни остановить сползание республики к вооруженной анархии — несомненно, самой главной опасности для чеченского народа — или положить конец экспорту терроризма в конце концов вынудила нас действовать решительно. И нам нечего извиняться за это”.

Однако, по мнению ряда политологов, решение об освобождении Чечни от незаконных вооруженных формирований и террористических групп Владимир Путин все же принимал не единолично. По некоторым сведениям, появившимся в СМИ, еще в августе 1999 года на совещании в Белом доме бывшие премьеры Российского правительства Виктор Черномырдин, Сергей Кириенко, Евгений Примаков и Сергей Степашин обсуждали с Владимиром Путиным возможность силовой акции на территории Чечни. Мнения высказывались разные, но в целом сводились к нецелесообразности пересечения чеченской границы. Этот же вопрос обсуждался представителями высшего военного командования в ходе операции в Дагестане. Генералы были за дальнейшее продолжение боевых действий на территории Чечни, хотя и среди них были разногласия. В это время Москву и Волгодонск сотрясли взрывы жилых домов, под руинами которых погибли сотни мирных людей. Многое говорило о том, что нити террористических акций тянутся в Чечню. Реакция премьера была мгновенной и жесткой: с мятежной республикой было прервано железнодорожное и воздуш-ное сообщение, на ее территории отключили электроснабжение, связь, перекрыли нефте- и газопроводы, подвергся бомбардировке аэропорт “Северный”, на котором был выведен из строя авиалайнер А. Масхадова.