Грозный. Буденновск. Цхинвал. Донбасс - [8]
Мы машинально киваем. Мы устали. От работы, от переживаний и страхов, от этой лекции.
Выпиваем по рюмочке и уходим. Лавируем в кромешной темноте. Отзываемся на крики бдящих в темноте часовых. «Три! – Два!» И тут же снова из-за угла: «Четыре! – Один!». Пароль сегодня – пять. Часовой выкрикивает цифру, ты выкрикиваешь в ответ такую, чтоб в сумме была пятерка.
В госпитале самый разгар. Нам указывают свободные койки, вразброс по всему бункеру. Я падаю и отрубаюсь.
Утро в нашем бункере начинается с перепалки.
– Петруха! Ты забурел? А-ну, давай волоки!
– Я три часа назад выносил!
– Взял и понес! Припух, блин…
Санитары перепираются: кому выносить таз с отрезанными за ночь конечностями. Обыденный ритуал. Лысый боец кряхтя отрывает от бетонного пола страшную емкость и тяжко, переваливаясь с ноги на ногу, прет этот груз по лестнице вверх.
С этого дня нас никто не сопровождает. Скопенко занят. Работаем по своему плану. Вот сейчас нам нужно перебежать через дорогу. Мелочь, правда? А вы представьте себе интенсивную трассу. Пускай московскую кольцевую. И надо ее пересечь. При этом не попасть под машину. А если это не машины летят, а пули? Задача выполнимая, но требует некоторой решительности. На той стороне, за автобусной остановкой из красного кирпича – морская пехота. Северный флот. Они только что прибыли на помощь Рохлину и его солдатам. Здесь позиция моряков-минометчиков. Они разворачивают свои «подносы».
Я встаю на колено. Так, что у нас здесь… Просто так перебегать простреливаемое пространство не следует. Надо поглядеть туда-сюда, определить, откуда ведут огонь, и постараться на бегу как можно дольше оставаться в слепом, невидимом для врага пространстве. Была бы шашка, можно было бы задымить. Но… нема! Случайно опускаю взгляд. У меня под ногами разорванный бронежилет, застывшие желто-багровые брызги. Кому-то не повезло. Видать, осколком навылет. Аж кевлар растрепало.
Отталкиваюсь и бегу. За мной Кук. Хромая Молния с камерой на плече, зажав меж пальцев бычок, не торопясь пересекает дорогу. Я уже привык к этим штучкам. Бегать так быстро, как мы, у него все равно не получается. Вот он и гусарит.
В кирпичной автобусной остановке – командный пункт. Летеха и боец с рацией. Немного растеряны. Летеха, увидев нас, вынимает откуда-то портупею. Затягивает ее на поясе своего новенького бушлата. Без лишних слов я протягиваю вперед микрофон.
– Моряки? И как вы себя чувствуете здесь, на земле?
Над нами свистит снаряд. Летеха, улыбаясь, указывает пальцем в небо.
– Сами слышите – летают. Ну не очень уютно, скажу. Много моряков необстрелянных.
Гремят два разрыва. Морпехи ныряют за стену, мы, используя дымовую завесу, возвращаемся на территорию больничного корпуса. В бункере работа кипит. Кровавый конвейер. На столах внизу, прямо у входа – раненые. Одни полностью голые, другие по пояс. Вокруг них хлопочут врачи. Бинты, капельницы, усталые лица. Чуть правее – небесная канцелярия. Боец в цветастом гражданском свитере день и ночь стучит грязными пальцами по маленькому «Ундервуду». «Петров? Ранен… Гайнутдинов? Убит».
Скопенко принимает нас в подземной своей резиденции, там, где живет разведбат. Тут же на койке напротив сидит заместитель комкора по тылу, улыбчивый, какой-то уютный полковник. Фамилия его Севастьянов. Он листает блокнот:
– Смотрите, я вот тут стихи написал…
Начинает монотонно читать. Про войну, про российских солдат, про подвиг. Потом вдруг оживляется:
– Нет, лучше всего ребята из огнебата написали, там, на стенах. Я даже пометил себе… Вот! «Дудаев, ты пидор!» Или вот еще: «Дудаев, тебе п…ц!» И главное, подпись такая конкретная: «Огнебат»!
Услышав про огнебат, Скопенко оживляется:
– Да, «химики» прибыли, это хорошо. С огнеметами дело быстрее пойдет. Огнебат кого хочешь уговорит сдаться.
Мы выпиваем по рюмочке и уходим в свой бункер.
– Эй, Сладков!
Я удивленно поворачиваюсь и с трудом разглядываю в полумраке Хромую Молнию. Мой оператор сидит на панцирной койке в самом углу бункера. В обнимку с огромным солдатом. Солдат такой большой, что даже Вадик с его габаритами выглядит средненько.
– Сладков! Ну-ка сделай нам коньячку!
И развязано машет мне рукой, как официанту. Возле операционной стоит сорокалитровая молочная фляга. Вот только вместо молока в ней трофейная золотистая жидкость. Я перекидываю через руку первую попавшуюся тряпку, зачерпываю эмалированной кружкой коньяк, и, лавируя между носилками, капельницами и кроватями, подхожу к Вадику и солдату. Солдат заходится в страшном кашле. Вадик протягивает ему коньяк:
– На, глотни.
Тот жадно пьет. Вадик по-отечески похлопывает его по плечу.
– Вообще-то тебя растереть надо бы, если по-хорошему. – И, уже обращаясь ко мне: – Геройский парень! Говорит, командира грудью прикрыл! Видишь, как после попадания в «броник» кашляет!
Между койками с ранеными к нам пробираются два автоматчика. Один тыкает солдата стволом в бок:
– Вставай, падла! Тебе тут уже коньяк носят! Давай обратно в зиндан, скотина!
Солдата уводят. Вадик остается сидеть с открытым ртом. Один из конвоиров уходя, бросает через плечо:
– Да мародерина он! По квартирам шарил. Командир приказал арестовать. Простудился взаперти, вот и дохает! Под суд его, суку, надо!
Книга известного российского журналиста Александра Сладкова посвящена учебе в Курганском высшем военно-политическом авиационном училище. Основные действия происходят в далеком уральском поселке Увал, а еще в заброшенных богом гарнизонах Псковской области и Туркмении.Лыжные переходы, стрельбы, упорное изучение философии, истории, психологии. Все прочно и конкретно вроде бы… Но жизнь автора в КВАПУ – сплошная комедия. Он рассказывает, как на самом деле происходила подготовка идеологических бойцов Вооруженных сил СССР.
Книга известного российского журналиста Александра Сладкова посвящена необыкновенным наблюдениям, полученным за время его командировок в закрытые структуры армии США. Сюжет книги строится вокруг нескольких локаций: центра боевой подготовки Форт-Джексон, «святая святых» американских военных, Пентагона, Академии армии США в Вест-Пойнте, а еще базы Баграм в Афганистане.Автор жил с американской пехотой в одном дощатом домике, выезжал на боевые задачи на «Хаммере» и летал на «Апаче» вместе с американскими солдатами в Афганистане, удивлялся гастрономическому раю с омарами и клубникой в армейской столовой, слушал разные взгляды на войну и службу американских контрактников.
Александр Сладков – в прошлом кадровый офицер, уже более двадцати лет – военный корреспондент ВГТРК. Работал репортером «Вестей», программы «Зеркало». Теперь он ведущий «Военной программы» на канале «Россия-1».В этой книге – изнанка войны. Афганистан, Донбасс, Чечня, Абхазия, Таджикистан, Сирия. В чем секрет этой книги? Все просто. Мы наблюдаем за боевыми действиями, разгорающимися на наших экранах. Смотрим на войну глазами военного корреспондента. И так было всегда. Войны разгораются одна за другой. Меняют друг друга и репортеры.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Барон Унгерн – одна из самых таинственных и «культовых» фигур Гражданской войны. Буддийские ламы считали его воплощением божества войны, а большевики – «первобытным чудовищем». Историки и биографы рассматривают Унгерна через призму «остаточных» документов, сомнительных воспоминаний и свидетельств. Контекст архивариусов рождает весьма плоский образ. Единственное, что можно заключить, что барон был человеком далеким от здравого смысла. Остальное додумывают люди, отдаваясь неукротимому течению фантазии, а сон разума, как известно, рождает чудовищ.
Книга известного российского писателя-мариниста В. Шигина посвящена событиям, связанным с гибелью атомного подводного ракетного крейсера «Курск».Уникальность информации, документальность и правдивость – вот что отличает книгу В. Шигина от подавляющего большинства изданий на эту тему. Книга основана на документах Главного штаба и Управления поисковых и аварийно-спасательных работ ВМФ. Читатели впервые смогут познакомиться с поминутной хронологией спасательной операции в августе и октябре 2000 года. Немаловажен и тот факт, что, будучи кадровым офицером ВМФ, автор сам принимал участие в обеспечении водолазных работ.
Эта книга – не беллетристика, а подлинный документ. В ее основу легли два блокнота моих собственных записей, сделанных по следам реальных событий во время нелегальной поездки в Сирию в январе 2012 года.
Тот, кто владеет Крымом, владеет Черным морем. Это прекрасно понимали византийцы, генуэзцы, турки, последовательно владевшие полуостровом. В 1783 г. императрица Екатерина II повелела присоединить Крым к России.Крым стал одновременно цитаделью России и курортной зоной. Там располагались практически все базы Черноморского флота и морской авиации. Чуть ли не половина авиационных и ракетных полков СССР также находились в Крыму.Что представлял собой военный Крым в 70—80-х годах ХХ века? Как проходил раздел флота, авиации, баз и полигонов между Российской Федерацией и Украиной в середине 1990-х годов?Как повлияло на военную инфраструктуру полуострова 23-летнее украинское правление?Почему у России не было иного выхода, нежели помочь населению Крыма весной 2014 г.?Об этом и многом другом рассказывается в книге Александра Широкорада «“Непотопляемый авианосец” Крым.
Сборник рассказов добровольца, отправившегося в апреле 2015 года в Новороссию. Книга уже была обнародована автором на ресурсе http://www.proza.ru/2016/03/27/2295 под названием «Война за Новороссию». Все права на данное произведение защищены.От автора:За время моей службы в армии Донецкой народной республики я писал письма о некоторых событиях того времени и встреченных мною обстоятельствах. Позднее из этих писем я попытался составить что-то вроде сборника рассказов, который и выношу теперь на ваш суд.
Можно сказать, что это история одной компании, а можно – что история целого поколения. Можно сказать, что это поколение выросло в эпоху первой оттепели, а можно – что оно сложилось в эпоху первого КВН, того самого, который вместе с оттепелью был прикрыт в 1970-м. Как это было, какие житейские пересечения объединили автора книги с Юлием и Михаилом Гусманами, Александром Масляковым и Маратом Гюльбекяном, Ириной Родниной и Юрием Овчинниковым, Еленой Прокловой и Андреем Наличем, Андреем Вознесенским и Андреем Макаревичем – об этом честный рассказ участника всех событий.
Владимира Иеронимовна Уборевич, дочь знаменитого командарма, попала в детдом в тринадцать лет, после расстрела отца и ареста матери. В двадцать и сама была арестована, получив пять лет лагерей. В 41-м расстреляли и мать… Много лет спустя подруга матери Елена Сергеевна Булгакова посоветовала Владимире записать все, что хранила ее память. Так родились эти письма старшей подруге, предназначенные не для печати, а для освобождения души от страшного груза. Месяц за месяцем, эпизод за эпизодом – бесхитростная летопись, от которой перехватывает горло.
Понятие «тайна исповеди» к этой «Исповеди...» совсем уж неприменимо. Если какая-то тайна и есть, то всего одна – как Ольге Мариничевой хватило душевных сил на такую невероятную книгу. Ведь даже здоровому человеку... Стоп: а кто, собственно, определяет границы нашего здоровья или нездоровья? Да, автор сама именует себя сумасшедшей, но, задумываясь над ее рассказом о жизни в «психушке» и за ее стенами, понимаешь, что нет ничего нормальней человеческой доброты, тепла, понимания и участия. «"А все ли здоровы, – спрашивает нас автор, – из тех, кто не стоит на учете?" Можно ли назвать здоровым чувство предельного эгоизма, равнодушия, цинизма? То-то и оно...» (Инна Руденко).
Название этой книги требует разъяснения. Нет, не имя Гитлера — оно, к сожалению, опять на слуху. А вот что такое директория, уже не всякий вспомнит. Это наследие DOS, дисковой операционной системы, так в ней именовали папку для хранения файлов. Вот тогда, на заре компьютерной эры, писатель Елена Съянова и начала заполнять материалами свою «Гитлер_директорию». В числе немногих исследователей-историков ее допустили к работе с документами трофейного архива немецкого генерального штаба. А поскольку она кроме немецкого владеет еще и английским, французским, испанским и итальянским, директория быстро наполнялась уникальными материалами.