Грозное лето - [71]

Сенька забежал сзади и, подпрыгнув, присел на повозке. Слова Петра не давали ему покоя. Об одной "болезни" Пинчука он догадывался. Узнал о ней только сегодня утром. Проснувшись под повозкой, он увидел Пинчука сидящим на дышле. Петр склонился над чем-то и тихо, чуть внятно бормотал:

– Вот ведь... растет... Тэж, мабуть, дивчина будэ... Як воны там?..

Сенька на цыпочках подкрался к старшине и заглянул через его плечо. В руках Пинчука лежала крохотная фотография, с которой смотрело курносое, смеющееся личико ребенка.

– Дочь, что ли? - некстати прогремел Сенькин голос.

Пинчук быстро убрал фотографию, кинул на Ванина сердитый взгляд и отошел прочь, оставив Сенькин вопрос без ответа. Ванин недоуменно смотрел ему вслед. Не могла понять отчаянная его головушка, что своим появлением он смутил немолодого солдата. С того времени, вплоть вот до этого часа, Пинчук ни с кем не разговаривал. А теперь назвал еще какую-то вторую свою болезнь.

– Что с вами, товарищ гвардии старшина? - спросил Сенька по всем законам воинской вежливости; когда ему надо было что-нибудь выспросить у Пинчука, он строго придерживался правил армейской субординации, отлично понимая, что Петра можно взять не иначе, как почтительностью.

Но и такое обращение сегодня но помогло. Пинчук молчал.

Далекий и величавый Днепр манил, притягивая к себе, и поиска неудержимо рвались к нему. Злой, стремительной ночной атакой пехотинцев вместе с танкистами и артиллеристами немцы были сбиты с высот западнее Мерефы, и дивизия двинулась на юго-запад, и сторону Краснограда. Немцы отступали столь поспешно, что бросали свою технику и вооружение на поле, в населенных пунктах и по всем дорогам. Неоглядная степная ширь была завалена вражеской боевой техникой. Немало было брошено гитлеровцами и автомашин. Наши шоферы без особых трудов осваивали немецкие автомобили. Глядишь - подойдет боец, откроет капот, что-то подвернет в моторе, где-то постучит ключом, продует какую-то трубку, оботрет ветошью руки, в кабину - и пошел. Газует вовсю!

Не смог удержаться от искушения и Сенька Ванин. К удивлению разведчиков, он проявил себя незаурядным автомобилистом. Среди брошенных машин он подобрал для своей роты грузовик "оппель-блитц", где-то с помощью Пинчука раздобыл канистру с бензином и, лихо подкатив к Марченко, стал докладывать ему, что это самая лучшая марка немецких грузовиков. Лейтенант похвалил Ванина.

Сенька ликовал:

– Садись, Акимка! Прокачу, как на масленицу. Только ты, на всякий случай, завещание пиши...

Быстро погрузили ротное имущество. Разведчики устроились в кузове, конечно, без старшины, повозочного и повара - те хлопотали у своих подвод. Пинчук выдал солдатам на дорогу несколько буханок хлеба, консервов и арбузов.

– Добри кавуны! - сказал он. - Кушайте на здоровье.

Вскоре Забаров получил маршрут, сел в кабину рядом с Ваниным, и машина тронулась. Марченко выехал еще раньше с группой офицеров штаба дивизии. Разведчики, сидевшие в кузове, гаркнули:

Ой ты, Галю,

Галю молодая.

Пидманулы Галю,

Забрали з собой.

– Ожили, черти! - с гордостью проговорил Сенька.

Он выехал на хорошую дорогу, обгоняя бесконечную и ненавистную для всех фронтовых шоферов вереницу повозок.

– И откуда их столько берется? - сердился Ванин на безмятежных усачей-повозочных, размахивающих кнутами. - Обозу в каждом полку на целую армию хватило б, все дороги забиты... Танкистам только мешают, путаются под ногами... Эй ты, дядя, чего рот разинул! - прикрикнул Сенька на зазевавшегося ездового.- О бабке своей размечтался!

– Губы утри!.. Молоко на них, - огрызнулся повозочный.

Ванину наконец удалось обогнать все обозы, и он вольготно вздохнул. Задохнувшиеся было в пыли разведчики теперь снова запели. С ревом, с шумом, с ветерком "оппель-блитц" влетел в какое-то крупное село. На повороте, у регулировочного пункта, Сенька резко затормозил.

– Эй, хорошая! На Красноград эта дорога? - высунулся Ванин, улыбаясь синеглазой и светловолосой девушке-регулировщице.

– Эта, эта! - ответила она звонким и чистым голосом.

Побледнев, Аким метнулся к борту кузова.

– Наташа! - крикнул он, перегибаясь через борт.

– Аким!..

– Сенька, остановись! - закричал Аким.

Но Ванин не слышал его и гнал машину дальше. Аким беспомощно смотрел на бежавшую Наташу. Наконец он догадался и яростно забарабанил по крыше кабины.

Сенька нажал на тормоза. Аким выскочил из кузова и помчался назад к регулировочному пункту. Наташа бежала навстречу. Светлые волосы ее растрепались, а лицо было алее флажков, которые пылали в ее руках.

– Родной мой!..

Она прижалась к его груди и долго не могла отдышаться.

– Наташа!

– Ну вот!.. Ну вот!.. - твердила она. Обхватив тонкую шею друга, Наташа целовала его, не стыдясь проходивших и проезжавших мимо бойцов. -Милый ты мой!..

А он, высокий и неловкий, неуклюже обнимал ее, твердя что-то совсем бессмысленное.

Из одного дома выскочила чернокудрая и черноглазая девушка в застиранной белой гимнастерке, смешливо взвизгнула:

– Наташка, кто это? Ой!..

Наташа продолжала обнимать и целовать вконец растерявшегося Акима.

– Тонечка, миленькая!.. Постой за меня. Я скоро вернусь! - она оторвалась от Акима и передала флажки подруге.