Грозная туча - [82]

Известие о том, что Наполеон ушел из Москвы, сильно обрадовало Кутузова. Но он не сразу поверил этому.

— Расскажи, мой друг, — сказал он офицеру, привезшему ему эту весть, — неужто в самом деле Наполеон оставил Москву и отступает? Говори скорее. Не томи мое сердце: оно дрожит…

Когда ему было рассказано самым обстоятельным образом о том, как французские войска выступили и как сам Наполеон ушел со своей гвардией, фельдмаршал зарыдал и, обратясь к образу Спасителя, принялся молиться:

— Боже, Создатель мой! Наконец Ты внял молитвам нашим! С сей минуты Россия спасена!

Желая обойти русскую армию слева, Наполеон направил свои войска по старой Калужской дороге. Чтобы скрыть план своего движения, он старался вновь завести с Кутузовым мирные переговоры, прося его придать войне более гуманный характер и сохранять тем города и селения от погрома…

Кутузов отвечал Наполеону, что он переслал письмо своему императору, а сам позволит только себе повторить истину: «Трудно, хотя бы кто и желал, удержать народ, раздраженный всем совершающимся в его глазах, народ, уже двести лет не подвергавшийся неприятельскому нашествию, готовый жертвовать собой за отечество и неспособный обсуждать, что принято или отвергается в обыкновенных войнах. Касательно вверенных мне армий, льщу себя надеждой, что все признают в образе их действий правила, свойственные народу храброму, честному, великодушному! Я никогда не знал иных правил в продолжение моей долговременной службы и могу сказать, что неприятели, с которыми я сражался, всегда отдавали мне в этом отношении справедливость».

Стараясь выиграть время переговорами, Наполеон двигался далее и так скрытно, что, не будь наших партизан, ему бы удалось обойти нашу армию. Но Кутузов получил от генерала Дорохова уведомление, что восемь тысяч французских войск появились у селения Фоминского, за которыми, вероятно, последует вскоре и вся армия. Кутузов, призвав к себе Ермолова, объявил ему о своем желании, чтобы Фоминское было немедленно занято нашими войсками, и прибавил:

— Ты пойдешь с Дохтуровым, я буду спокоен. Уведомляй меня чаще о том, что у вас будет.

Генерал Дохтуров с двумя корпусами, подкрепленный артиллерией, казачьими полками и партизанскими отрядами Фигнера и Сеславина, выступили десятого октября из Тарутинского лагеря. Весь этот день и всю ночь шел мелкий осенний дождь, от которого и без того плохие дороги совсем испортились. Пехоте приходилось постоянно останавливаться, чтобы вытаскивать завязшие в грязи тяжелые орудия. Ермолов предложил оставить их с прикрытием и идти с одними только легкими орудиями, которых было с ними достаточно много. Пройдя Аристово, Дохтуров остановился на ночлег и решил атаковать неприятеля неожиданно на следующее утро, прежде чем начнет светать. Было уже за полночь, приближался час выступления наших войск, как прискакал Сеславин, посланный с партизанами на разведку. Он донес, что, спрятавшись со своим отрядом в лесу, не доходя четырех верст до Фоминского, он видел Наполеона, двигающегося туда с гвардией и остальными войсками. Дав им пройти мимо, он захватил нескольких отставших и привез их как очевидное доказательство того, что французы уже у Боровска. От этих пленных Дохтуров узнал, что главные силы Наполеона двигаются на Малоярославец.

Дохтуров тотчас же послал уведомить об этом Кутузова, а сам поспешил со своими силами прямо к Малоярославцу. Прежде чем вступить в город, наши сделали обстоятельную рекогносцировку, причем узнали, что вице-король и Даву стоят у реки Протвы, а в Малоярославце находятся казаки, присланные туда Платовым.

Дорога, по которой надо было идти нашим войскам, пролегала по местам трудно проходимым, а тут еще, не дойдя до Спасского, они узнали, что тамошние жители, проведав о наступлении французов, уничтожили плотины на Протве, отчего поднялась вода, и войскам без мостов трудно будет переправиться. Начали наши строить мосты на плотах, как подошел казацкий отряд под начальством Платова, присланный Кутузовым на помощь Дохтурову. Казаки тотчас же отыскали место для переправы и не только переправились сами, но и помогли перейти егерям. Убедившись, что дно у реки твердое, они перетащили бродом несколько орудий и зарядных, ящиков, не подмочив зарядов. Остальные войска переправились по наведенным мостам и, узнав, что Малоярославец занят уже передовыми французскими войсками, стали на рассвете по обеим сторонам Калужской дороги и в пять часов утра пошли в атаку. Началось одно из самых кровопролитных сражений; оно длилось восемнадцать часов. Сражались до сорока тысяч человек. Французы во что бы то ни стало старались пробиться на Калужскую дорогу, где могли найти запасы, наши употребляли все усилия, чтобы не дать им пройти. Ермолову удалось овладеть городом и своим примером и быстрыми толковыми распоряжениями поддержать стойкость и храбрость в войске, наступавшем на неприятеля. Французский генерал Дельзон, видя, что войска его оттеснены русскими и отступают уже к мосту, за которым местность идет понижаясь, что дало бы большое преимущество наседающим русским, кинулся вперед, чтобы ободрить своих и показать пример. Он неустрашимо отстаивал выход из города, но был убит пулей в голову. Брат его бросился к нему на помощь и тоже был убит. Но пример дивизионного генерала и брата его не остался без подражания; французы дрались отчаянно и, снова овладев городом, засели в церкви и домах, выходящих на большую дорогу, и оттуда отбивались от наших, не перестававших наступать. Восемь раз Малоярославец переходил из рук в руки.