Грозная туча - [46]
Небо еще более заволокло тучами, пошел чисто осенний дождик, подул холодный ветер. В лагере французов не видно было ни одного костра, и ночная тишина нарушалась в их стороне только нашими казаками, то и дело тревожившими неприятеля своим внезапным появлением то тут, то там.
Ветер и дождь не давали разгореться кострам, разведенным и в русском лагере. И они больше дымили, чем горели, освещая только небольшие пространства тусклым неровным пламенем, при мерцании которого Тучкова и ее спутник монах представлялись некими мрачными привидениями. Наконец все затихло и на нашей стороне, только слышалось ржание голодных коней, рыскающих без всадников, да стоны и оханье раненых.
Вдруг началось движение в русском лагере. По всем направлениям поскакали офицеры главного штаба на своих усталых конях, развозя приказ Кутузова готовиться к отступлению. И всюду в ответ слышались возгласы неудовольствия и досады. Наши жаждали продолжать сражение и победить французов или умереть. Но главнокомандующий решил лучше отступать, нежели терять снова десятки тысяч людей и оставить страну беззащитной, во власти беспощадно грабивших ее алчных французов.
Один из адъютантов, проезжая мимо Тучковой, предупредил ее, что наши отступают к Можайску, и убеждал поторопиться с возвращением в обоз, так как скоро двинется в путь артиллерия. Долее медлить было невозможно и хотя Маргарита Михайловна и не отыскала своего убитого мужа, но она должна была удалиться. Она понимала, что промедление с ее стороны грозило ей страшной бедой: она могла попасть в плен к неприятелю. Тучкова быстро направилась к повозке, в которой приехала, поблагодарила монаха Колонского монастыря, помогавшего ей в поисках, простилась с ним, села в повозку и поехала к обозу.
По пути ей представился весь ужас недавно происходивших тут схваток. Она то рыдала при виде ползающих раненых, то схватывалась за края тележки, чтобы не упасть при переезде через груды трупов, то сторонилась скачущих коней, обезумевших от страха и нестерпимой боли от ран. Она уговорила кучера взять в повозку двоих раненых, и тут только пришел ей на память сын графа Санси и то обстоятельство, что она забыла спросить, под каким именем находится он в армии Наполеона. Ей стало страшно досадно на себя, что она с ним не простилась, не сказала ничего утешительного об его отце, но вернуться на поле битвы не было никакой возможности: она была уже близко от обоза, а вдали слышался шум движущейся артиллерии.
«Господи! Что если они задавят сына Санси!» — подумала она, и в сердце ее словно кольнуло ножом.
Глава XV
В соборе хранится как святыня деревянный крест с изображением распятого Спасителя. Предание гласит, что крест этот приплыл в Дмитров по реке Яхроме против течения.
Тотчас за валом тянется самая большая и широкая улица, называемая Московской, — место гуляния всего города. На ней в описываемое время мещанки водили веселый хоровод, празднуя победу наших войск под Бородиным. Они пели по обыкновению самыми тонкими голосами, закрыв лицо с одной стороны миткалевым носовым платком, с другой — веером, в котором были проделаны дырочки, чтобы видеть тех, кого желалось видеть певицам. Взвизгивания этих сильно небеленных и нарумяненных красавиц мешали разговаривавшим в одном из старых домов, которые были тогда все в городе деревянные.
Разговаривавшие — обе наши знакомые. Это — Краевы. Бабушка и внучка.
Старушка сидит на диване с прямой деревянной спинкой и щиплет корпию, большие пучки которой лежат перед ней на круглом столе, покрытом филейной скатертью.
— Ну как я скажу ей? Эта весть убьет ее! — говорит старушка. — Хоть бы Григорий Григорьевич был тут, а то, как на грех, сидит он в Москве. Видно, не чует, какая беда стряслась над ними.
— Батюшка пишет, — замечает Анюта, глотая слезы, — что Николай Григорьевич ранен не опасно и при спокойствии и хорошем уходе может скоро поправиться.
— Но подумай, дорогая, как перенесут эту весть мать и жена его?
— Вы о Тучковых говорите? — спросил вошедший Санси, понявший из их слов, что речь идет о предупреждении жены и матери.
— Нет, мы горюем о несчастье Роевых, — сказала Анюта. — Николай Григорьевич ранен и…
— А у мадам Тучковой, — прервал ее Санси, — старший сын смертельно ранен, а мой лучший друг, генерал Александр, убит наповал.
— О Господи! — охнула старушка Краева, всплеснув руками. — Видно, правду говорит пословица «Беда не приходит одна!». Несчастная мать! А мы ей все еще недавно завидовали: пять сыновей, и все генералы, а старший вдобавок корпусом командовал. Да, видно, пули и ядра не щадят никого. Несчастная мать!
— И на мое несчастье, мне приходится объявить ей это. Я только что получил письмо от генерала Алексея, который сообщает мне все подробности смерти своего младшего брата и просит меня убедительно ехать к матери и осторожно сообщить ей об этом. Сам он не может отлучиться от раненого брата и остается при нем в Можайске.
