Гроза пустошей - [85]

Целые улицы и замки из живых птиц, вьющихся и бьющих мягкими крыльями, чтобы потом застыть лишь выдолбленными силуэтами на кирпичах зданий. Только что они били крыльями, а в следующий миг превратились в барельефы, мозаики, части решеток и плитки. Изменчивость города была невероятной. Он пускал волны, будто каждому из нас нужен был свой город, но я подумал, что мне подойдет любой.

Я просто всю жизнь ждал этого – отъявленного, бесконтрольного волшебства. Живой город не принадлежал ни этому времени, ни нашему, человеческому миру. Он не принадлежал никому, и мне нравилась его анархическая свобода. Живой город не имел имени и плана устройства, но все же подчинялся неизвестной нам внутренней гармонии. Словно картина художника, потерявшегося внутри, он покорял.

«Это очень сложное существо, разрушители», - сказал мотылек.

Хайки стиснула ногами мотоцикл Рё и повернулась ко мне. Черный бак машины блеснул, как хищная улыбка. Юная, обожженная солнцем, с выгоревшими волосами и татуировками «Дисциплина» и «Самоконтроль» на костяшках сжимающих руль рук пиро не испытывала ни сомнений, ни сожалений. Она была готова прыгнуть в любую авантюру, как Рё прыгал с моста.

- Эй, Чиллиз! Ты идешь?

Я не знал, что делать, остановился на полпути и забрал у старого поэта таблички, чтобы никто не повторил наш трюк. Он этого даже не заметил.

Фахаб совершенно обалдел, разглядывая возникший из ниоткуда город, которого еще щелчок пальцев назад не существовало.

- Это мираж? – спросил он. – Или это он?

Вопреки ожиданиям, на лице вздорного старика не было страха, только восторг, переплавивший недовольное, желчное лицо поэта в младенчески счастливое.

- Это он.

Я помнил, каково это, - впервые увидеть настоящее чудо. Строения города перетекали в живописные озера, чужие дома, любопытных чудовищ, все плыло и сияло в немыслимом разноцветье и богатстве форм.

- Чиллиз!

- Это ваша мутантская задумка, Хайки, - неуверенно покачал головой я. - Я честно помогал, чтобы вас с Джеком не угробили. Но тут наши пути вполне могут разойтись. Я ведь даже не мутант! Я простой человек. Какого черта мне делать с разумным насекомым и двумя чокнутыми внутри искажений, которые переварят меня в два счета? Приведи хотя бы один здравый аргумент. Почему я должен отправляться с вами?

Мне не хотелось оставаться одному в раскаленных преддвериях Хаира, когда живой город выключат, будто наскучившую киноленту, но и последовать за мутантами казалось совершенно невозможным. В прошлый раз мы еле унесли ноги, я точно это знал. Мне хотелось убедительных слов, непрошибаемых доказательств. Ястреб Джек уже умчался вперед, полностью охваченный лишь одним желанием, - войти в живой город. Наверняка он смог бы сказать что-то, что заставило бы меня понять, почему их так тянет неизведанное, почему они так уверены, что нас там ждут.

Но мне досталась Хайки, а она никогда не была философом. Девчонка покрутила ручку, заставляя мотоцикл завывать, попыталась найти правильные слова, а потом пожала плечами:

- Потому что мы друзья, ясно же.

Она улыбнулась во весь рот и даже зажмурилась от удовольствия, произнося это слово.

- Ну давай же, Чиллиз, - она махнула рукой. – Без тебя будет скучно. Или ты струсил, старик?

Самый дурацкий аргумент на свете, который ни один уважающий себя ветеран жизни в пустошах не принял бы во внимание. Я - вербовщик, на сантиментах в такой профессии долго не проживешь. Сделал дело - гуляй смело. Раствориться в искажениях потому, что подружился с мутантом-панком и не контролирующей себя девчонкой, которая годится мне в дочери и поджигает все подряд? Так себе предложение. Его бы принял только отъявленный кретин.

Но Хайки улыбалась, словно Цирцея, Джек остановился, поджидая меня, и решение родилось в обход любых раздумий. Я всегда был на стороне пустошей, их непредсказуемых, диковинных сказок, красоты Свельты, улетающих дирижаблей Хаси Нахама, которые стали драконами. Была это пыль мотылька, отключающая здравый смысл, или Ястреб Джек и Хайки заразили меня своими взрывоопасными мечтами – кто знает. Я тоже мечтал стать драконом. Ну, или стулом. Или слизнем в шапочке. Ох, матерь Божья.

Я сел позади Хайки на мотоцикл Рё – и мы помчались. Я и Хайки, бегущий Ястреб Джек, а над нами летел огромный мотылек-телепат, рассыпая белую пыльцу. Мы врезались в искажения изо всех сил, расплескивая вокруг себя незнакомый воздух. Шкуродёр, Рё, Хаир, - все это осталось позади, когда мы ворвались на улицы изменчивого, дикого города, который никто не мог подчинить.

Я больше не колебался, следуя за разумным насекомым, которое теперь сможет ни от кого не прятаться. Мир, где белые волосатые бабочки танцуют странные танцы, а кирпичи превращаются в пакетики с драже, принял нас с Джеком и Хайки без сопротивления, вобрал с тихим плеском, словно пруд, в который бросили тут же исчезнувшие монетки. Мы всю жизнь ходили рядом с неизведанным, но опасались встретиться к ним лицом к лицу, пока кража не соблазнила нас видением равнин, в которых можно становиться, кем угодно, каждую минуту.

Я боялся распасться, раствориться, будто в кислоте, но этого не случилось. Существа с головами ящериц курили трубку и смотрели кино. В воздушных пузырях крутились красивые, блестящие жуки с голубыми спинками и во что-то играли. Хайки смеялась и отращивала пылающие, огненные перья, а ее смех превратился в дождь из алых листьев момидзи. Вытянутая мышь верхом на птице вонзила копье в голубой пончик и с гиканьем улетела на дерево.