Гроза над Элладой - [7]

Воспользовавшись растерянностью врага, не ожидавшего от него такой прыти, атлант вырвал свою правую руку из его захвата и нанёс оглушающий удар рукоятью кинжала… Он до сих пор помнил крепкий хлопок по плечу, которым попрощался с ним выходящий под нацеленными в спину копьями силач Ивоэ.

Что-то заставило Ульфа открыть глаза. Гелла проснулась и сидела напротив атланта, вертя в ручонках его длинный топорик.

— Здравствуй, — сказала она ему по-атлантски, как все дети, она быстро усваивала чужую речь.

— Здравствуй. Ты давно проснулась?

— Нет.

— Есть хочешь? — спросил Ульф, следуя старинной, кондовой солдатской мудрости, каковая гласила, что на сытый желудок и погибать веселей.

— Хочу, — девочка доверчиво протянула своему покровителю обе ладошки.

Из сумки, лежащей рядом, атлант извлёк пшеничный хлебец, брусок копчёного мяса и горсть подвяленного винограда. Как маленький зверёк, Гелла впилась острыми зубками в мясо, заедая его хлебом и ягодами. Ульф, с доброй усмешкой наблюдая за своей питомицей, набулькал из фляги в серебряную чашу воды и протянул маленькой гречанке. Сделав несколько быстрых глотков, она поперхнулась, и ветеран бережно, но крепко хлопнул её по спине:

— Не спеши, баловница! — прикрикнул он строго.

Девочка успокоилась, но ненадолго. Острым кинжалом покровителя, который она незаметно вытянула из ножен, она чуть не отсекла себе палец, Ульф едва успел перехватить её руку. Потом маленькая егоза едва не расшибла голову о борт судна, попытавшись спуститься к гребцам. И вновь на помощь пришёл атлант — как настоящая неутомимая и бдительная нянька, он по пятам следовал за девчушкой, причинявшей ему сплошные беспокойства.

— Дочь? — с боязливым почтением поинтересовался кормчий Монс, этот властный, как все капитаны кораблей во все времена, включая и Допотопные, знал, что его пассажир направлен самим Онесси, да и само имя пассажира было широко известно не только в армии, но и на флоте.

— Не лезь в ветераны до первой раны, — посоветовал Ульф любознательному моряку.

Эта солдатская поговорка должна была сберечь тех, кому она была адресована от печальной участи любопытной Варвары, имеющей склонность шастать по торговым рядам. И Монс, обиженно ворча под нос, как выражаются моряки, отчалил в сторону.

Спустившись с надстройки на гребную палубу, атлант и его подопечная обнаружили там воинов охранной сотни. Белые Султаны, рассевшись на скамьях гребцов, отдыхавших в трюме, как обычно, точили и чистили оружие; сцепив пальцы рук попарно, качали силу, двое боролись. Едва удостоив пришедших вниманием, что выразилось в небрежных кивках, они решили этим удовлетвориться и перестали их замечать — Белые Султаны не любили чужих.

Молча подойдя к сотнику, ветеран сел напротив него и поставил на скамью руку, согнутую в локте. Охранники с вялым интересом обернулись в их сторону. Гелла, подражая действиям покровителя, тоже уселась на скамейку и выставила свою крошечную ручонку. Несколько солдат хохотнули, наблюдая эту картину, но мгновенно заткнулись, стоило сотнику бросить на них косой взгляд. Ссориться с Петнафсом не собирался никто — ибер по национальности, он был силачом от рождения, жестокое воспитание и чудовищные нагрузки сделали из него настоящего богатыря. Его мускулы играли при каждом движении, словно ленивые морские валы, ростом он превосходил атланта на голову и был гораздо шире его в плечах. Никто не сомневался в том, чей верх будет в итоге.

Но в когопуле ветеранов силачей тоже хватало; бросив девочке короткое «Не мешай», Ульф Бартоно переплёл пальцы правой руки с толстыми, как огурцы, пальцами ибера. По счёту «три» соперники принялись решать задачу по укладыванию чужой руки на лавку. Голой физической силе Петнафса атлант противопоставил огромный опыт в этой не самой простой из физических забав. Для начала, он резко заломил кисть ибера и рывком наклонил его предплечье почти на половину расстояния до скамьи. С неимоверным трудом тот выровнял положение, но в тот момент, когда он сумел добиться этого, Великолепный повторил свой приём. Правилами он не был запрещён, поэтому зрители разочарованно охнули, но не вмешались в ход поединка.

Нечеловеческим усилием воли и мышц сотнику Белых Султанов удалось снова восстановить положение рук, и тут он столкнулся с возможностями человека, заслуженно прозванного Великолепным — медленно, но верно его суставы затрещали от чудовищного нажима на них. Широко улыбаясь сопернику прямо в выпученные от натуги глаза, атлант уложил его руку на доску скамьи гребцов и прижал к ней так, что у Петнафса заныли косточки кулака.

— Иногда так бывает, парни, — сказал Ульф, вставая со скамейки и ободряюще хлопая проигравшего по плечу, — что защищать посылают того, кто и сам защитит кого угодно,…  — он взял Геллу за руку. — Пойдём, проказница.

— Постой, — великодушно промолвил Петнафс, растирая ладонью натруженную руку. — Ты один, а нас много. Очень плохо, когда воин один. Посиди с нами.

На третий день плавания они обогнули Аттику и повернули к Македонии — туда, где беспредельничали когопулы Фермопила Ролоина. Ветер благоприятствовал атлантам, он ровно и сильно наполнял паруса; гребцы опускали вёсла в воду только для того, чтобы размяться, не потерять физической формы. И тогда дрибоды неслись быстрей голубиной стаи. По ходу следования несколько раз попадались эллинские корабли. Их мимоходом таранили и мчались дальше, спеша доставить послание Вилена.