Гроза на Шпрее - [58]

«Вот еще не было печали! Теперь объясняй Нунке, почему не рассказал. Хотя… одна случайная встреча в кабаре, куда я заглянул якобы послушать певицу и не столько послушать, сколько поглядеть на красивую девушку…»

— Джованна! — Григорий так радостно поспешил навстречу девушке, что та невольно ответила такой же радостной улыбкой и почувствовала себя свободнее. — Здесь все покупают подарки, а мне некому покупать и некому дарить. Само небо послало вас сюда. Что бы вам хотелось иметь в память о нашем знакомстве?

— Что вы, синьор! С какой стати!

— Э, нет, теперь без выкупа я вас не отпущу! Выбирайте лучше сами, а то я куплю что-нибудь не то… Вам нравится вон тот шерстяной костюм?

— Он для меня так же недосягаем, как корона для бедной пастушки, о которой я пою. Вы только взгляните на цену!

— Я хочу увидеть вас в этом костюме. Ну-ка! — Григорий схватил девушку за руку и потащил в сторону дамского конфекциона. Смеясь, она упиралась, хотя ноги невольно влекли туда, где было столько заманчивых манекенов, одетых в прекрасные платья.

Григорий сам не знал, что руководило им в эту минуту. Стремление продемонстрировать перед Нунке свое увлечение девушкой? Жалость к Джованне, которая вынуждена губить свою молодость и красоту среди пьяных завсегдатаев кабаре? Желание унизить Хейендопфа, который купил девушке какую-то мелочь?

Нет, скорее всего это было стремление сделать приятное человеку, униженному и обиженному. Потому что сердце его радостно забилось, когда он увидел, как идет девушке костюм, как осторожно и нежно она чуть касается ладонями материала, приглаживая на себе новый наряд, глядит на себя в зеркало.

— Фред, с вашей стороны это очень некорректно, — хмуро пробормотал Хейендопф. — Джованну привел сюда я, значит, мне и надо думать о подарке для нее.

— Но ведь это же прекрасно! Взгляните: какое там висит красивое вечернее платье. Представляете, какое впечатление произведет Джованна, появившаяся на эстраде в таком наряде? — Гончаренко нарочно указал на самое дорогое платье, переливавшееся, как золотой браслет. Он дорого бы дал, чтобы увидеть, купит его Хейендопф или нет, но Нунке уже торопил своего спутника, напоминая, что времени у них и обрез: надо заранее собраться и часик отдохнуть перед обедом, который устраивает для отъезжающих Рамони.

Перекинувшись несколькими словами с Хейендопфом, и условившись как-нибудь встретиться втроем в Берлине, они ушли, распрощавшись с Джованной, до слез тронутой неожиданным подарком Григория.

— Вот кого не думал встретить в Риме, — с деланным равнодушием бросил Нунке.

— И я тоже. Ну и разозлился же я, когда он пристал ко мне в кабаре! Испортил весь вечер, а главное, из-под носа увел эту очаровательную девушку. У меня была назначена встреча с Витторио, я частенько поглядывал на часы, Хейендопф заметил это и решил пересидеть вашего покорного слугу. И вот видите! Ну, ничего, кажется, я отомстил за все: придется ему теперь порастрясти свой кошелек.

— Но эта месть и вам стоила немало, — язвительно заметил Нунке.

— Э, — махнул рукой Григорий, — деньги для того и существуют, чтобы оплачивать утешения, которые они могут нам принести. А мне было приятно оставить по себе добрую память в такой хорошенькой головке.

К себе в пансионат Григорий вернулся около четырех. Настроение было препаршивое. Сделано в Риме очень мало. Сказывалось напряжение последних дней. Он чувствовал себя очень усталым. Хотелось пожить обычной, нормальной жизнью, не рассчитывая каждый шаг, не раздумывая над тем, как закончится сегодняшний день и чем встретит будущий. Что до сегодняшнего, то все ясно: снова встреча с осточертевшим Рамони, а перед этим возня с Джузеппе. Наверняка придет выклянчивать пленку, предложит что-нибудь в обмен… станет угрожать… Опротивело! Впереди длинная ночь в одном купе с Нунке. А за нею уже полная неизвестность!

Кое-как швырнув вещи в чемодан, Гончаренко в сердцах захлопнул крышку. Все! Даже с Римом, с любимыми местами и то не успел попрощаться. Если быстро удастся избавиться от Джузеппе, то до пяти останется свободный час; можно проехать по улицам города.

Секретарь был точен, пришел ровно в четыре. И опять его поведение, на которое Гончаренко обратил внимание еще вчера вечером, казалось странным. Джузеппе долго и горячо пожимал руку Григорию, так что пришлось чуть ли не силой высвободить пальцы. Пригласив гостя сесть, Гончаренко устроился на ручке кресла и предупредил:

— У меня времени в обрез, я бы просил изложить ваше дело как можно короче.

— Хорошо. Но сначала прочтите вот это. — Джузеппе вынул из внутреннего кармана гранку и протянул ее Гончаренко.

Как и обращенный к полиции запрос, напечатанный в утренних газетах, материал был короткий и снова заключен в небольшую рамку.

«К сведению полиции» — провозглашал заголовок. Ниже же по-деловому компактный текст. «По самым достоверным источникам, которыми располагает редакция, личность убитого в Донго очень легко мог бы опознать некий Фред Шульц, тоже иностранец, по происхождению немец, который прибыл в Рим под видом полномочного представителя фирмы «Испана суиза». Мы совершенно ответственно заявляем «под видом», потому что проверкой доказано, что ни к одному человеку, так или иначе связанному с нашей автомобильной промышленностью, этот полномочный представитель не обращался. Зато его можно было видеть в кругах, близких к руководству МСИ. Не их ли деятельности касались его полномочия? В следующих номерах газета надеется исчерпывающе ясно ответить на этот вопрос».