Гроза на Москве - [42]
Власьевна все говорила:
— Надо подождать; пока государь Осетра с медведями пытать князей не требовал.
Марфа ждала… Отцвели давно липы и июль близился к концу.
— Власьевна, — с тоскою спрашивала Марфа, карауля часами старушку у частокола, — видала ль ты Осетра; когда же, когда же?
Вздыхала старушка:
— Погоди, ясочка; скоро, сказывают, день казни… простых будут и казнить просто, а кто поименитее, царь тому лютую муку придумает; тогда Субота и постарается: у него, вишь, и с палачом дружба ведется…
И опять ждала, томительно ждала Марфа, и день и ночь думала о Суботе Осетре, и день и ночь молилась о спасении Лыковых…
Накануне 25 июля с вечера Красную площадь окружила стража загородили ее всю кругом бревнами. Застучали молоты плотников, застучали топоры; недоброе предвещали эти стуки, и далеко они были слышны на улицах Москвы.
Вечером же увиделась Марфа с Власьевной.
— Что творится на Москве, Власьевна?
Бледна была Власьевна; глаза ввалились, руки дрожали. Протянула она Марфе перстенек с изумрудом:
— Вот Осетр тебе посылает, ягодка; как справлю службу, сказывает, так и возьму, а сейчас не хочу, чтобы боярышня моя думала, будто я ее обманул: запястье-то уж продал, как поил скоморохов, когда…
— Что творится на Москве, Власьевна?
Отвела глаза Власьевна от молодого бледного лица.
— Завтра на площадь поведут князей, — сказала она медленно.
— Уже?!
— Поведут. Да ты сильно не пугайся: Богу крепче молись. Субота сказывал: распотешит он царя, с медведями, вишь, и он на площади будет, крикнет: «Царь-государь, пущай мишка с князьями поиграет»… Крепись, родная, крепись… Никто, как Бог…
И опять луч надежды мелькнул в девичьем сердце. Пошла она, ни слезинки не выронив, домой, условившись потихоньку на заре уйти на площадь. Чуть брезжил свет; красиво перекликались куранты на Фроловской башне… В алом свете золотились купола московских церквей, сияли резные теремки и вышки.
На Красной площади сверкали белизной нового дерева восемнадцать только что сколоченных виселиц; вокруг нескольких костров копошились люди, приготавливая орудия пытки.
В алом свете зари особенно зловещим казался отблеск костров.
Гул стоял у торговых рядов. Купцы, только что открывшие лавки, показывали на виселицы и громко говорили, что нынче будут жестокие казни. Какой-то досужий человек крикнул:
— А сказывали, государь велит всех на Москве переловить и казнью лютою казнить!
Этого было достаточно. С воплями отхлынула толпа от торговых рядов; бросали лавки незапертыми, давили друг друга, лезли в первые попавшиеся ворота.
Среди этой суматохи на площади появилась маленькая кучка людей, желавших узнать об участи ближних, взятых под стражу, среди них была девушка с низко спущенной на лицо фатою; старуха поддерживала ее под руки и говорила:
— Едут, милушка, крепись…
Девушка встрепенулась.
— Гляди… царь… а с ним Осетр, Власьевна!
Опричники толпою окружили костры и виселицы; раздался звон бубнов; торжественно въезжали на коне царь с царевичем Иваном, окруженный боярами и любимыми опричниками, а за ними бежал, кривляясь, Субота Осетр, в скоморошьей одежде из покромок, звеня бубенцами черкесской шапки и ведя в поводу медведя. Слышен был издали его звонкий голос:
— Эк, жарко здесь будет, государь! А утренники бывают студеные! Вот как мишка мой начнет их здесь катать, ровно яблоки, так со смеху народ помрет!
Царь молчал. Он внимательно осматривал площадь.
— Не очень-то посмеется народ на твои яблоки, — сказал царевич, — тут его днем с огнем не сыщешь.
— Куда стали пугливы! — нахмурился царь и крикнул: — Сгонять народ на площадь!
Опричники бросились вдогонку за убегавшими купцами. Царь погнал своего коня в переулки, крича сам нетерпеливо:
— Народ московский! Чего напужался? Обещаю всем милость…
И на голос царя из погребов, ям, ближних закоулков выползали дрожащие тени людей, нехотя возвращавшихся поглядеть на страшное зрелище…
Царь кричал:
— Народ, увидишь муки и гибель; покараю изменников! Ответствуй: прав ли суд мой?
Робко прозвучало со всех концов площади:
— Да живет многия лета государь великий! Да погибнут изменники!
— Молчи, дитятко, молчи… Не дрожи так… крепись… — шептала старушка молодой девушке.
Но та не слушала. Она тянулась вперед; она жадно искала кого-то глазами среди осужденных.
Их было триста человек разного возраста, но все они, молодые и старые, были одинаково слабы и походили на мертвецов; их глаза давно отвыкли от света в темнице; окровавленные, вывихнутые во время пыток члены не повиновались; падали осужденные и вновь поднимались.
В первом ряду нарочно поставили бывших любимцев царских: отца и сына Басмановых… Князю готовили страшную казнь — кол… Изуродованные, в изорванных одеждах, стояли они спокойно, глядя вперед неподвижным взглядом, и лица их, казалось, окаменели…
— Боже правый! — прошептала Марфа, узнав в окровавленном упавшем старике старого князя Лыкова.
Из толпы выдвинулась вперед к старику знакомая фигура; милое молодое лицо склонилось над упавшим. Князь Иван поднимал дядю слабыми руками.
Марфа откинула фату, и глаза ее встретились с глазами князя Ивана; что-то похожее на улыбку показалось на его бледном лице; глаза говорили так много!.. Опершись на плечо Власьевны, вся дрожа, она не отводила от него очей, полных слез.
А52 Маленький Глинка / Ал. Алтаев, Арт. Феличе ; илл. Е. С. Кочетковой. — Москва : Издательский Дом Мещерякова, 2018. — 64 с. : ил. — (Детство знаменитых людей).ISBN 978-5-00108-220-0 Весенним утром в Новоспасском доме Ивана Николаевича Глинки рождается мальчик. В окружении неусыпной бабушкиной заботы маленький Миша подрастает, уплетая гостинцы да расхаживая в стёганой шубке зимой и летом.Однажды на семейном ужине Миша берёт в руки флейту у крепостных музыкантов, следом — скрипку. С этой поры все мысли мальчика и перед сном, и на уроках рисования — о волшебной музыке.Спустя годы имя этого скромного мальчика будет известно всему миру.Елена Кочеткова проиллюстрировала эпизоды из детства Михаила Глинки.
Книга посвящена описанию жизненного пути Леонардо да Винчи, одного из тех светочей эпохи Возрождения, чьи великие творения указали путь позднейшим людям искусства и мысли.
Повесть Ал. Алтаева (литературный псевдоним писательницы М. Ямщиковой), впервые вышедшая в свет в 1913 году, рассказывает о жизни и творчестве величайшего живописца и ученого эпохи Возрождения, личность которого и по сей день вызывает живой интерес у самой широкой аудитории.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».