Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова - [138]

В это время рассвело, и по Чакмахским высотам турки открыли перекрестный огонь из Вели-Табии и из-за реки, с Карадага. Турецкий командующий отметил: «Между тем капитан Томсон направил пушки из Карадага, а поручик Кох из Араб-табии против Тиздель-редута, из которого неприятель вывозил осадную артиллерию. Дабы спастись от выстрелов из Карадага, неприятель очистил Тиздель-редут, однако занял прежде Зорабский, а потом Томсонский редут без сопротивления».

Отряд Базина в свою очередь обстрелял сильные турецкие резервы, которые прошли из города на Шорахские высоты. Турки не отвечали, впереди у них дело было.

В 11 утра турки, победители на Шорахских высотах, стали выдвигаться оттуда на север и северо-восток, отрезая отряд на Чакмахских высотах. Приходилось отбиваться. Три атаки на левый люнет отбили. Тут, наконец, прискакал гонец с приказом уходить.

Взяли с собой 3 турецких орудия, остальные заклепали.

Пехота ушла из люнетов, прошла линию кавалерии и стала спускаться с высот. Кавалерия шагом стала отходить за ней следом. Турки высыпали следом, кинулись преследовать. Тут линейный полк графа Витгенштейна развернулся налево кругом и ударил в шашки.

Погнали расстроенную толпу, искрестили шашками, вбили в редут и сразу же схлынули, ускакали.

Вроде отбились. Но тут прискакал раненый урядник на раненой лошади — подполковник Кауфман, посланный из резерва с батальоном Рязанского полка на помощь Майделю, откололся от колонны последнего, обошел Шорахские высоты и идет на соединение к отряду Базина по турецким тылам.

Прикинул Бакланов — придется Кауфману мимо Башибузукской горы проходить, а там он разглядел турок 2 батальона и орудия. Завернул Бакланов Донскую батарею, вылетел с ней к Башибузукской горе и врезал от души. Из 5 турецких орудий 3 подбили. Кауфман, пользуясь турецким замешательством, батальон провел и 150 раненых вынес.

Бриммер вспоминал: «стоявший на кургане с казаками генерал-майор Бакланов, видя трудное положение рязанцев, несмотря на все увеличивавшегося неприятеля, бросается на турок так стремительно, что они, неожиданно атакованные, бегут, преследуемые казаками — и Кауфман с рязанцами, подобрав своих, спокойно спустился с горы…». Сам же Кауфман уточнил впоследствии: «Бакланов выскакал ко мне на помощь к краю оврага, выставил вдоль обрыва 6 орудий конной батареи и открыл огонь по турецкой флеши и высыпавшим из нее туркам. В атаку казакам тут идти было невозможно, и они этого не делали, но огонь шести орудий был достаточен, чтобы заставить турок приостановить их ожесточенное преследование»[82].

Потери после штурма оказались огромными — убито 74 офицера и 2442 солдата, ранено 4 генерала, 178 офицеров и 4784 солдата. 35 % пехоты вышло из строя. Большая часть раненых (включая полковых командиров) была брошена под стенами укреплений и перерезана турками. 500 раненых попали в турецкий плен. В отряде Базина потери — 475 человек, из них 16 офицеров. И все трофеи — 3 орудия и 14 знамен и значков — принес отряд Базина. Бакланов в этом сражении получил контузию ядром в голову, но в список потерь его не занесли.

Турки потеряли 1400 человек, из них, по подсчетам их командования, на Английской укрепленной линии погибли 300.

Клавдий Ермолов и Витгенштейн впоследствии за этот штурм получили «Георгия» 4-й степени. Бакланова, командира Мелик-кейского отряда, наградили орденом «Святой Анны» 1-й степени. Приказ вышел 21 февраля 1856 года.

В войсках многие офицеры негодовали: «Убитых и раненых у нас навалено, как дров». Р. А. Фадеев писал домой: «Потеря всех наших сражений в Азии, с начала войны, не ровняется потере одного этого дня. Одним словом, это первое поражение наше на Кавказе, и оно одно стоит всех одержанных побед». Муравьева он называл «самым надутым, самым неспособным и ничтожным человеком в свете», который «ушел первый, бросая на жертву целые колонны». «На этого смотреть стыдно, не то что воевать под его начальством».

Бакланов после штурма терпел-терпел, потом съездил к Муравьеву, задал один вопрос: «Ну, кто был прав, генерал Муравьев или генерал Бакланов?» и уехал.

Муравьев, получив сильнейший удар по самолюбию и по репутации, решился продолжать блокаду. И это в конце концов решило дело. Провиант у турок иссякал. Потери большие. Русские пули тоже не из ваты.

В октябре похолодало. Снега не было, но мороз достигал шести, а то и десяти градусов.

10 октября служившие у турков лазы пытались выбраться из крепости, но нарвались на Бакланова и сложили оружие. Сдались 2 офицера и 116 рядовых. Обнаружили у них 7 знамен иррегулярных частей, хотели они их из крепости тайно вынести, чтобы русским не сдавать.

13 октября Муравьев объявил, что на помощь Карсу идут турецкие войска, он двинется им навстречу, а Бакланова оставляет командовать всей блокадной линией.

Настроение в русском лагере после неудачного штурма было соответственное. Но Бакланов со своим ясным конструктивным мышлением не спасовал бы и перед безнадежной ситуацией. Ему и в голову не приходило, что его или войска, где он находится, может ждать провал. Да и особой опасности он пока не видел. Эта черта Бакланова оказалась для Муравьева спасительной.