— Ты не можешь быть в этом уверена. — Его щека подергивалась. — Изабелла, я не могу быть таким, как ты хочешь. И я должен уйти, пока еще могу сделать это.
— Останься еще на один день со мной, — произнесла она срывающимся голосом. — Только на один день. Мы могли бы оставаться в палаццо. Никто бы нас не увидел.
Мускул дрожал на его лице.
— Мне надо идти.
Он встал, отпустив ее руку, взял свою рубашку и вышел из комнаты.
Письмо Изабеллы лежало на письменном столе нераспечатанным.
Доминик страшно скучал по ней. В его сердце поселилась постоянная ноющая боль. Взяв чашку с кофе, он вернулся к своему столу и сел, пристально смотря на конверт из плотной бумаги.
Он знал, что там было внутри. Фотографии, сделанные в то утро, которое они провели в Гроте Посейдона. В состоянии ли он взглянуть на них? Окунуться в воспоминания?
Он надорвал конверт, и на стол высыпались фотографии.
Изабелла действительно обладала талантом. Она подмечала такие детали, которых он не замечал.
Тут он взял последний снимок, и у него перехватило дыхание. Он не видел, когда она сделала эту фотографию.
Изабелла сфотографировала его. Он был занят подготовкой к их пикнику, а поэтому не заметил камеры. Она его не пожалела. Он увидел сморщенную кожу на своей шее, шрамы, рассекающие лицо. И при этом снимок был сделан с любовью.
И внезапно он все понял. Какой же он идиот!
Он не использовал шанс на счастье, потому что боялся быть отвергнутым. Изабелла видела его таким, каким он был на самом деле, со шрамами и обожженной кожей, и все равно любила!
Любила настолько, что забыла о вековой вражде между их островами. Настолько, что не побоялась осуждения своих родственников. Любила, несмотря на шрамы на его лице и глубокие душевные раны.
Она сказала ему: «Я тебя люблю».
Доминик повернул фотографию и прочел: «Я скучаю по тебе».
Изабелла вышла из машины навстречу вспышкам камер. Последние десять дней внимание к ней было постоянным. Мучительным. Новость о том, что она заключила крупнейшую в истории Нироли сделку, распространилась с молниеносной быстротой.
Успех даже в какой-то степени успокоил ее дедушку. Он был вынужден признать, что ее договор с семейством Винчини пошел на пользу жителям обоих островов.
По иронии судьбы, добившись того, что, как ей казалось, позволит ей оставаться на Нироли, она больше не хотела этого. Она хотела быть там, где Доминик.
Более того, она устала быть принцессой. Находясь на Монт-Авеллане, она многое поняла в себе. Теперь ей не требовалось во имя «долга» перед Нироли совершать многочисленные перелеты вопреки собственному желанию.
Она хотела заниматься фотографией и совершенствоваться в этом. Хотела, чтобы у нее оставалось больше времени для друзей.
И теперь, когда вся власть на острове оказалась сосредоточена в руках Нико, ее желания были вполне реальны. Если бы не одно «но». Доминик…
Она оглянулась на людей, собравшихся по сторонам широкой красной ковровой дорожки, подняла руку, чтобы помахать им…
И тут увидела его. Доминика! Загадочно красивый, в темном смокинге, в рубашке с распахнутым воротом, он стоял, глубоко засунув руки в карманы.
Его взгляд был устремлен на нее.
Сначала она подумала, что он ей пригрезился, потому что она так страстно хотела быть с ним. Толпа вокруг нее приняла неясные очертания. Он был здесь. Доминик был здесь, на Нироли!
— Ваше Высочество. — Томассо пытался увести ее вперед, но ноги вели ее в противоположную сторону.
— Извините, — бормотала она, идя назад. — Извините.
Почему он здесь? Передумал?
Она остановилась в нескольких шагах от него.
Виновато улыбаясь, Доминик смотрел ей в глаза.
— Я подумал, что пора… стать смелее.
— Давно пора.
— Я опоздал?
Изабелла покачала головой, охваченная невероятным счастьем.
— Нет.
Вспышки камер сверкали вокруг них, но Доминик не шелохнулся. Бросив взгляд на одного из охранников и получив молчаливое согласие того, он перелез через красный канат, отделявший толпу зрителей от дорожки, на которой стояла Изабелла.
— Я получил твое послание. И понял, что ужасно соскучился.
Люди вокруг возбужденно зашептались. Изабелла еле сдерживалась, чтобы не засмеяться.
— Что ты делаешь?
— То, что должен был сделать на банкете своего отца. — Он подошел к ней почти вплотную. — Я тебя люблю.
Изабелла едва дышала. Она не могла поверить ни в то, что он был здесь, ни в то, что услышала эти заветные слова.
— Я люблю тебя еще сильнее, чем думал.
Она взяла его за руку. Толпа пришла в Неистовство. Репортеры бросились вперед, и Томассо знаком приказал охранникам окружить принцессу и ее кавалера плотным кольцом.
— Ваше Высочество, — произнес он. — Нам лучше войти в помещение.
Изабелла не сводила глаз с Доминика.
— Ваше Высочество, пожалуйста, — настойчиво повторил Томассо.
Изабелла еще никогда не чувствовала себя такой счастливой.
— Принцесса Изабелла!
Она взглянула на Доминика.
— Пойдем внутрь, как советует мне Томассо?
— С тобой — куда угодно.
Томассо расчистил для них путь и привел их в небольшой офис у главного входа.
— Ты простишь меня за то, что я был таким дураком, — тихо сказал Доминик. — Я понял, что потерять тебя — это самое страшное, что может быть в моей жизни.
