Грот афалины - [46]

В некоторые свободные вечера час-другой возился с Гуго. Взрослый парень, а пришел в дельфинарий, не умея ни читать, ни писать. А деньги считать умел — до ста… Был от природы сообразительным, хотя и забитым, всю науку схватывал на лету. Радж хвалил его за успехи, даже подарил ему шариковую ручку, и Гуго слабо улыбался. Вид у Гуго был нездоровый, будто сонный, под глазами синели подковы. Стоило что-нибудь внезапно громко сказать, как он вздрагивал. От неожиданного резкого стука чуть не терял сознание.

— Я не сплю, Радж, почти совсем не сплю… Уже больше месяца, и с каждой ночью все хуже и хуже. Ляжешь, закроешь глаза, а в голове что только не вертится, и мысли всякие, мысли… Измучусь до утра от мыслей. Встаешь, а голова будто распухла, тяжелая — не удержать на плечах, даже в стороны водит… Кормлю дельфинов и боюсь: вот-вот нырну в бассейн…

— У тебя нервное истощение. Ты бы на ночь пил какие-нибудь порошки для сна. — Радж подливал ему в стакан чаю, подсовывал ближе сахар и галеты и, хотя тот отнекивался, заставлял еще пить и есть.

— Порошки… На порошки денег надо. Все, что я получаю у Крафта, маме отдаю. Нас шестеро у матери… Было семеро, но один братик утонул. Может, с годик ему было.

— Как это… с годик — и утонул? Он же не ходил купаться в таком возрасте?

— Какое купаться… Он еще и ходить не умел, ножки были тоненькие, кривые… Мы в джонке живем возле седьмого сектора, ближе к пристани. Там целый такой поселок на воде, ты, может, видел… Мать оставила маленького на двух более старших. Одному три годика, другому — четыре… Ну, а сама побежала на пристань рыбы купить. Утром это было… Приходит, а малыш висит за бортом головкою в воде… за ножку привязанный… Вывалился… Так те двое, значит, спят, а маленький висит за бортом, утонул… У нас еще двое между теми тремя и мною, я самый старший. А тех двоих как раз не было: пошли в город или на пристань попрошайничать или перепродать что-либо. Коммерсанты!

— Так как же вы там, на лодке, восьмеро размещаетесь? Там же, должно быть, и сидеть тесно, а не только лежать.

— Половина лодки с крышею. Отец с маленькими внизу, а мы втроем в гамаках висим. Не сон, а…

— Ты не ходи каждый раз домой, можешь и тут со мною иногда переночевать. Сделаем вторые нары.

— Не знаю, Радж, что делать. Ты для меня — как брат. Но не хочется тебе все время докучать. Может, я тебе неприятен, а буду мозолить глаза.

— Перестань!

— Я знаю, как это трудно, когда не можешь переваривать другого человека… Я увижу Судира, и у меня уже красные пузыри появляются на коже… Честное слово! Даже трясет всего, колотит… Если б найти где-нибудь какую-либо работу, я ушел бы отсюда. Из-за одного Судира ушел бы! Хотя мне и жалко тебя… Люблю я тебя.

— Я буду разузнавать в городе. Авось что и попадется.

— Ты уже кончаешь это каратэ или только начал занятия?

— На середине программы. Еще с месяц буду ходить. А вообще учиться каратэ можно всю жизнь… Скажи, какую ты бы хотел работу?

— Любую, Радж! Лишь бы самому не сдохнуть и что-нибудь маме давать.

— А отец у тебя есть?

— Есть. Грузчик в порту. Но у него такая работа — что попадется… Бывает, что и по нескольку дней ничего не приносит. В Свийттауне видел краны в порту?

— Ну.

— Говорят, тут будут один такой устанавливать. А поставят, так уж никакого заработка не будет… Скажи, а джиу-джицу — это то же, что и каратэ?

— Почти что.

— Радж, ты не заедайся с Судиром. Он очень опасный человек, знает приемы джиу-джицу. И он мясо ест… Каждый день ест мясо — представляешь? Он очень здоровый, не гляди, что такой худой.

— Про мясо откуда знаешь?

— Сам видел. Утром перед представлением вынимает коробочку такую, из-под конфет, пластмассовую… А в ней кусочки сырого мяса, посоленные, с приправами, с чесноком. Хап-хап! Не жуя… От него чесноком за милю несет. Я и не знал бы, что там, в коробочке. Но раз… Он же требует, чтоб я и у него в «резиденции» уборку делал… Протирал стол и столкнул ту коробочку. А она бряк — и раскрылась на полу. Гляжу — мясо… А Судир услышал стук коробки, вскочил, пронзил меня взглядом, как шилом: «Что упало?» Я показал на коробку с мясом, он выдохнул с облегчением: «А я думал…» и похватал со стола сувенирных дельфинчиков, побросал в свой дипломат, запер.

— Я слышал, что некоторые мышат в китайских аптеках берут, живьем глотают.

— Бр-р… Радж, а какое мясо на вкус? Я еще никогда не пробовал.

— Когда-нибудь я приглашу тебя в шикарный ресторан. Посидим, как господа какие, мясо будем есть, вино пить…

— Ой, Радж! Рассказывай сказки, может, кто и поверит!

— Верь. Будет такое.

Там, где все радиальные улицы города сходятся, образовалась овальная площадь с фонтаном посередине. Фонтан так себе, ничего особенного, забавно выглядят только четверо пухленьких малышей посередине. Один взобрался на дельфина, двое лезут к нему, спихивая наездника, четвертый кормит дельфина рыбкой. Из сопл, установленных по всему борту фонтана и создавающих круг, с шипением извергается вода. Струи вздымаются вверх и обрушиваются на ребят и дельфина — со всех сторон падают в середину. Порой напор воды меньше, струи не достают до фигур, и бронзовые мальчики будто лысеют, обсыхая, ясно видны на них белые полосы и солевые потеки (вода в фонтане морская), будто кто-то этих безобидных ангелочков разрисовал белилами.