Громкое дело - [33]

Эллен, чьи пальцы тоже были вымазаны в йогурте, крепко обхватила ее за ногу.

– Но я хочу остаться с тобой, мама.

– И, боже праведный, Анника, знаешь, к чему я пришла? Вы же не женаты! Тогда братец и мамаша станут его наследниками, ты подумала об этом? И может получиться ситуация как со Стигом Ларссоном, если у него нет завещания, или оно у него есть? Ты в курсе?

– Посмотри, Эллен, ты же испачкала мой халат. Пойди вымойся и оденься. Марш! – Она подтолкнула девочку в сторону прихожей.

– Ты не знаешь, у него был какой-то адвокат? Банковская ячейка? Тебе надо проверить его компьютер, личный архив…

В дверь позвонили.

Халениус вышел в гостиную и показал в направлении прихожей.

– Андерс Шюман, – сообщил он. – Я открою.

– Дети будут его наследниками, – сказала Анника в телефон. – Сейчас мне надо идти, звонят в дверь.

– Ага, да, именно. Да, у Стига ведь не было никаких прямых наследников.

– И послушай, – сказала Анника, – впредь звони только на мой мобильный, пожалуйста. У меня какие-то проблемы с домашним аппаратом. Извини, некогда…

Шюман приехал не один, его сопровождала Берит Хамрин.

Анника поспешила в спальню, закрыла дверь за собой и быстро оделась во вчерашний наряд.

По какой-то причине она не могла допустить, чтобы шеф увидел ее полуголой, хотя в случае статс-секретаря министра юстиции это было для нее в порядке вещей.

Главный редактор принес с собой целую пачку газет: собственную, «Конкурент», две утренние и пару бесплатных листков. Он бросил их на придиванный столик, и они приземлились с шумом, подняв облачко пыли. «Квельспрессен» оказалась сверху, Томас улыбался ей с первой страницы с тщательно затянутым на горле узлом галстука.

Это была официальная фотография из министерства. По его собственному мнению, он выглядел на ней как записной карьерист.

– Я хотел бы поговорить с тобой об одном деле, – сказал Шюман Аннике. – Оно не спешное, ты можешь подождать с ответом до утра.

Анника подняла свежий номер своего издания. Шведский отец маленьких детей в плену в Кении. Пол закачался у нее под ногами, и она выронила газету, словно обожглась о нее.

Берит подошла и обняла Аннику, она ничего такого никогда не делала раньше. Знала, что та не любительница подобного.

– Все будет хорошо, – прошептала Берит. – Тебе надо только справиться с этим.

Анника кивнула.

– Хотите кофе? – спросила она.

– С удовольствием, – ответил Шюман.

– Мне не надо, – отмахнулась Берит. – Я хотела спросить Эллен и Калле, нет ли у них желания прогуляться со мной в Крунубергский парк.

Дети с восторгом согласились и умчались одеваться.

Анника вышла на кухню и дрожащими руками поставила кипятиться воду. Она слышала разговор мужчин, но не понимала ни слова. Берит помогала Эллен с обувью.

– Ты, пожалуй, хочешь присоединиться? – спросила она.

Анника встала в дверях прихожей.

– Я не осмеливаюсь оставить их здесь одних, – ответила она и попыталась улыбнуться, бросив взгляд в гостиную. – Хочу знать, чем они занимаются.

– Мы вернемся примерно через час, – сказала Берит. – Это ваши санки стоят на лестничной площадке?

– Синие мои! – закричала Эллен.

Они исчезли, топая башмаками и громко разговаривая.

Сквозь шум кипящей воды она слышала, как Шюман и Халениус беседуют спокойными, но все равно довольно громкими голосами, из тех, какие облеченные властью люди обычно используют, когда хотят показать, что чувствуют себя непринужденно, но все равно сфокусированы на теме разговора.

– …Огромный интерес со стороны других средств массовой информации, естественно, – сообщил Шюман довольным тоном.

Анника открыла дверь холодильника и уставилась внутрь ничего не видящим взглядом.

– …А в Нигерии шефов иностранных нефтяных предприятий называют white gold[12] или просто АТМ, банкоматами, – сообщил Халениус уверенно, со знанием дела.

Она достала сливки, молоко и печеночный паштет, затем поставила молоко и паштет обратно.

– …Мы же хотим знать, чего нам ожидать, какие сценарии возможны, – произнес Шюман деловито.

Она включила миксер и сбила сливки, пусть их и мало осталось со вчерашнего вечера. Голоса утонули в шуме электроприбора. Она зажмурилась и стояла с закрытыми глазами так долго, что сливки почти превратились в масло. Малина, как уже было сказано, закончилась, но она подогрела немного варенья и налила его в чашу. И приготовила кофе из порошка в трех чашках. А потом поставила их на поднос, добавила к ним три тарелки, кофейные ложки, молоко, сахар, варенье, сливки, лопаточку и три вилки для торта. Блюдо с ним еле-еле поместилось на подносе и оказалось в опасной близости от края. Она остановилась на мгновение в прихожей.

– Каковы шансы? – спросил Шюман за стеной.

– Прогноз хороший. Девять из десяти жертв похищения остаются живыми, хотя, судя по ряду признаков, процент смертности растет.

«Каждый десятый, значит, погибает», – подумала Анника, крепко держа поднос.

– И они вернутся домой в приличном состоянии?

В приличном состоянии?!

– Еще двадцать процентов жертв получают тяжелые физические увечья…

Халениус замолчал, когда она вошла в гостиную.

– Ах, – сказал он. – Этот торт опасен для здоровья.

Анника просто поставила поднос на стол, а потом пошла и села в дальнем конце дивана.