Громкая история фортепиано. От Моцарта до современного джаза со всеми остановками - [20]

Были, впрочем, и исключения. Например, сестры Линли из Бата, которых Томас Гейнсборо в 1772 году обессмертил на одном из портретов. Под надзором своего отца Томаса Элизабет и Мэри Линли стали известными исполнительницами еще в подростковом возрасте — правда, мгновенно забросили музыкальную карьеру, лишь только речь зашла о замужестве. Была и леди Халле, выступавшая со своим мужем Чарльзом вплоть до его смерти, — королева Александра произвела ее в свои личные скрипачки.

По ту сторону Ла-Манша Клара Вик, жена композитора Роберта Шумана, выступала для публики практически всю сознательную жизнь, хотя гастроли Клары и заставляли ее мнительного супруга проливать немало слез. Кроме того, в то время как в Оксфорде отказались выдать Элизабет Стирлинг диплом, Парижская консерватория со дня своего основания в 1795 году наняла Елену, маркизу де Монжеру, на должность учителя фортепиано. Полвека спустя та же честь выпала Луизе Фарренк.

Конечно, женщины всегда играли в шоу-бизнесе не последнею роль, и в 1868 году лондонцы могли насладиться, например, талантами некоей нидерландки, игравшей «одновременно каждой из рук по две разные арии и певшей при этом пятую». Но инструментальные выступления в концертных залах, тавернах или театрах все же были в основном прерогативой мужчин. Более того, в некоторых случаях годился только весьма крепко сложенный мужчина — силач Юджин Сэндоу собственноручно выносил на сцену фортепиано вместе с пианистом, пока в 1899 году случайно не уронил обоих и не был оштрафован за причинение ущерба здоровью и имуществу.

В любом случае карьера гастролирующего пианиста была не для слабонервных. Сами переезды из города в город весьма утомляли. Кроме того, часто приходилось иметь дело с аудиторией, воспринимающей музыкальные концерты как хороший повод заняться другими делами. Чарльза Халле однажды поблагодарили за то, что он играл достаточно тихо для того, чтобы «дамы могли пообщаться». Ференц Лист утверждал, что первая страница его «Фантазии на темы из оперы „Сомнамбула“ Беллини» написана специально для того, чтобы у публики было время «рассесться в креслах и высморкаться».

А иногда выступать бывало просто небезопасно. На одном из концертов в венской «Мучной яме» в 1789 году посетитель пожаловался, что ему не нравится музыка. «Виртуоз из оркестра, державший ритм, мгновенно отвесил ему смачную оплеуху, как Ахилл Терситу в „Илиаде“, — рассказывал очевидец. — Честь присутствующей аристократии была задета самым бесцеремонным образом. Юноша Геракловых пропорций, находившийся в компании нескольких юных дам, закричал: „Вперед! На Бастилию!“ Все окружили злосчастного Орфея и готовы уже были на него наброситься, тому пришлось пасть на колени и молить о пощаде. Однако не замешанные до той поры в конфликт сыны Аполлона сочли эту ситуацию унизительной для их высокого статуса. Они вооружились, чтобы отомстить за позор своего коллеги, причем официанты и их помощники сразу же к ним присоединились. Тут уже поднялся несусветный переполох! Все инструменты были расколоты и раздавлены. Повсюду летали серебряные ложки, бутылки, стаканы и стулья. В конце концов потешная баррикада пала под натиском превосходящих сил противника. Побежденные бежали, и победители тоже вскоре ушли со смехом и шутками-прибаутками, сполна насладившись хаосом, который они устроили».

Десятилетия спустя даже всеобщий любимец Ференц Лист то и дело сталкивался с неподобающим поведением публики. Правда, с насилием это уже никак не было связано, просто поклонники периодически прямо во время исполнения нетерпеливо выкрикивали названия композиций, которые они хотели услышать. С другой стороны, им по крайней мере было не все равно. А вот Леопольд Моцарт в 1768 году жаловался на то, что публика в театре «вообще не заинтересована в чем-либо серьезном и разумном. Людям не нравится ничего, кроме глупых трюков, танцев, спиртных напитков и магических заклинаний… А когда доходит до сцен серьезных, или трогательных, берущих за душу, или просто когда со сцены звучит разумная речь, всегда можно услышать, как джентльмен громко разговаривает со своей дамой, так что всем остальным только его и слышно». Конечно, музыканту чрезвычайно тяжело конкурировать с глупыми трюками и магическими заклинаниями. Пианисту Джеймсу Хуку, отвечавшему за музыкальную программу лондонского сада Воксхолл-гарденз с 1774 по 1810 год, приходилось сражаться за внимание посетителей с пускателями фейерверков, танцорами-канатоходцами и акробатами на воздушных шарах.

О публике. Владимир Горовиц

Существует три типа публики. Первая приходит на концерт ради социализации: они знают, что выступает известный артист, и хотят, чтобы их увидели на его концерте. Это самый худший тип. Во время выступления эти люди только что не спят и уж точно не понимают, что происходит. Затем есть профессионалы — они вслушиваются в ноты и ловят ошибки. Саму музыку они особо не слушают. Но мой тесть, маэстро Тосканини, говорил, что пианиста за ошибку не сажают в тюрьму. Наконец, третий вид публики, лучший. Они приходят на концерт, потому что верят в меня и хотят услышать лучшее из того, что я могу предложить. Иногда у меня не получается достичь совершенства, но они придут и в следующий раз, потому что понимают, что это был просто не мой день.