Громила - [32]
— Вам теперь лучше, дядя Хойт? — спросил я.
— Коди, — сказал он, — я чувствую себя на миллион баксов! — Думаю, это означало «да». — Брось ты возиться с этой курицей, Брю. Я сам пожарю. А тебе оставлю самый большой кусок.
После этого дядя вышел на веранду покурить, а брат ломанулся в нашу комнату, чуть ли не сметя меня с дороги. Я пошёл следом — надо было оставить там школьный рюкзак — и увидел, что он сидит на своей кровати, прислонившись к стене, как будто подпирает её.
— Брю, ты как?
— Он никогда не отпустит меня, Коди. — Он потёр руки, словно ему было холодно, а потом плечи — как будто они болели. — Он будет держать меня здесь, чтобы я избавлял его от воспалений, язв и всех прочих болячек. Чтобы забирал себе все его муки, все до одной, Коди!
— Он только пытается тебя защитить, — напомнил я ему.
— От чего? От мира? От Бронте?
Я не знал, что ему сказать, но мысль о том, что Брюстер может куда-нибудь от нас уйти, испугала меня.
— Но зачем тебе уходить от нас?!
— Ладно, забудь, — сказал он. — Иди, посмотри телевизор.
Но я не пошёл смотреть телевизор. Я вышел на веранду, к дяде Хойту. А что, когда он в хорошем настроении, с ним клёво.
— Вот теперь всё как положено, — сказал он. — Вечер на веранде, обед в духовке…
— Он пока ещё не в духовке.
Он засмеялся, потом затих и глубоко затянулся.
— Твой брат на самом деле ведь не ходит ни на какие занятия по математике, э?
Вот теперь мне надо было придумать собственную полуправду.
— Я сижу в библиотеке, — сказал я наконец. — Понятия не имею, с кем он проводит это время.
— А! Так он, значит, с кем-то!
— Нет! — Я попытался исправить то, что сболтнул, но иногда слова — как зыбучий песок, увязаешь и не можешь выбраться. — Я сказал, что не знаю! Я даже как её зовут не знаю!
Он опять заулыбался — точно так же, как и тогда, когда мы говорили про собаку. Поскольку я не знал, что означает эта улыбка, то немножко отодвинулся от него — он, конечно, понял, что я вру. А ну как врежет по ушам?
— Ах вот оно что, — сказал дядя. — Брюски завёл себе подружку. — На этот раз я вообще промолчал, потому что уже с головой ушёл в зыбучий песок. — Ну что ж, рано или поздно так и должно было случиться. Но это ничего — пока она не знает, на что он способен. Ведь твой брат не такой дурень, чтобы рассказать ей об этом, э?
Он вынул сигарету изо рта, пару секунд полюбовался на неё… а затем медленно опустил горящий кончик к собственной руке, чуть пониже локтя и прижал огонёк к коже. Скривился, выругался и отбросил бычок в сторону. На его руке появилось красное пятно, но через мгновение его не стало.
А из комнаты донёсся жуткий крик Брю.
Дядя смахнул пепел с руки — на ней не было ни следа ожога.
— Видишь, Коди? — сказал он. — Это о нас Брю заботится, Господь его благослови. Девчонка не значит ничего, совсем ничего. А теперь будь пай-мальчиком и пойди поухаживай за своим братом.
Я ушёл в дом — поискать пластырь. Хорошо, что дядя Хойт был в хорошем настроении и не съехал с катушек.
ТЕННИСОН
31) Нешуточное
Если он к ней только пальцем прикоснётся, клянусь — так огрею клюшкой по кумполу, что мозги из ушей вылезут, а я потом сгребу их в крохотную серую кучку и отошлю в музей, в отдел, рассказывающий про доисторических людей!
О чём только моя мать думает?! Что это за дела — шнырять повсюду с подобным типом? Этот нелепый коротышка не имеет никакого права жрать в общественном месте, сидя за одним столом с моей матерью! Да еще в открытом кафе, где её дети могут их увидеть! Единственное, чего у этого гада в достатке — так это растительность; ну, да и что с того? Бабуины тоже косматые. Под этой дурацкой бородой даже морды не видать. Да и чёрт с ней, на кой мне его морда! И чего он без конца ковыряется в своей сальной бородище? Не иначе, вшей ловит!
Ну, скажите — как я могу сосредоточиться на сегодняшней игре, если у меня перед глазами так и стоит картинка, где они вместе кушают крем-брюле? Вот впечаталась мне в сетчатку, словно клеймо в корову. Голову даю на отсечение — мать меня видела. А когда я вечером приду домой — ведь ничего же не скажет, как будто так и надо!
Единственный проблеск надежды — это то, что чемоданы так пока и валяются в подвале пустые. Папуля, само собой, перебрался в комнату для гостей — как и в прошлом году, когда он сам ел десерт со всякими посторонними личностями. «Ничего, всё перемелется», — внушаю я себе. Эх, как бы заставить самого себя в это поверить!
Так, хватит, выбрось из головы. Игра — вот о чём надо думать прежде всего.
До сих пор мы всё время выигрывали. Вот пусть так и остаётся.
Когда я выхожу на поле, то вижу Катрину — пришла поболеть за меня. Рядом с ней — Оззи О'Делл с его идиотским налысо обритым телом и полдюжины других наших одноклассников. Что-то не припомню, чтобы Оззи раньше интересовался лакроссом; с чего бы это он?
Не хочется мне ни с кем разговаривать, но Катрина подваливает ко мне.
— … ну вот, мистер Мартинес ему: «“¿Donde esta su tarea?[16]”, а Оззи зазубрил наизусть десяток разных причин, почему он не сделал домашнее задание — и всё на великолепном испанском, так что больше никто в классе не понял, что он сказал; а мистер Мартинес как засмеётся: «Да это ещё лучше!» — и не только засчитал Оззи домашнее задание, но ещё и
Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.
Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…
В мире идет великий Праздник. Празднуют боги — «вещества». Хиро, Коко, Мэри-Джейн и прочие. Они спускаются вниз, на землю, чтобы соблазнять людей. Но они не могут спуститься по собственной инициативе — люди должны их призвать. И люди призывают. А потом не могут вырваться из удушливых объятий «богов». На удочку Рокси (оксиконтина, сильнейшего анальгетика, вызывающего страшную зависимость) попался хороший мальчик Айзек. Его сестра Айви, страдающая от синдрома дефицита внимания, сидит на аддералле. Как брат с сестрой борются с «богами», кто выигрывает, а кто проигрывает в этой битве, как «боги», которые на самом деле демоны, очаровывают человечество и ведут его к гибели — вот о чем эта книга. Нил Шустерман и его сын Джаррод подняли тему опиоидов в США.
Заготовительный лагерь «Веселый дровосек» уничтожен, однако родители продолжают отправлять своих детей на «разборку», как только те перестают соответствовать их ожиданиям. Счастливчики, кому удалось спастись, укрываются в убежище.Сторонники «разборки» создают нового «человека», соединив в нем лучшее, что взяли от погибших подростков. Продукт «сборки» – обладает ли он душой? И как его судьба оказалась связанной с жизнью Коннора и Рисы?
Ник и Элли погибают в автомобильной катастрофе. После смерти они попадают в Страну затерянных душ — своего рода чистилище, находящееся между раем и адом. Ник доволен создавшимся положением, а Элли готова отдать буквально все, вплоть до собственного тела, лишь бы выбраться из странного места, в которое они попали.
Родители 16-летнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У 15-летней Рисы родителей нет, она живёт в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. 13-летний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
Это — роман. Роман-вхождение. Во времена, в признаки стремительно меняющейся эпохи, в головы, судьбы, в души героев. Главный герой романа — программист-хакер, который только что сбежал от американских спецслужб и оказался на родине, в России. И вместе с ним читатель начинает свое путешествие в глубину книги, с точки перелома в судьбе героя, перелома, совпадающего с началом тысячелетия. На этот раз обложка предложена издательством. В тексте бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и инвективной лексики.
Повесть «Винтики эпохи» дала название всей многожанровой книге. Автор вместил в нее правду нескольких поколений (детей войны и их отцов), что росли, мужали, верили, любили, растили детей, трудились для блага семьи и страны, не предполагая, что в какой-то момент их великая и самая большая страна может исчезнуть с карты Земли.
«Антология самиздата» открывает перед читателями ту часть нашего прошлого, которая никогда не была достоянием официальной истории. Тем не менее, в среде неофициальной культуры, порождением которой был Самиздат, выкристаллизовались идеи, оказавшие колоссальное влияние на ход истории, прежде всего, советской и постсоветской. Молодому поколению почти не известно происхождение современных идеологий и современной политической системы России. «Антология самиздата» позволяет в значительной мере заполнить этот пробел. В «Антологии» собраны наиболее представительные произведения, ходившие в Самиздате в 50 — 80-е годы, повлиявшие на умонастроения советской интеллигенции.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Самобытный, ироничный и до слез смешной сборник рассказывает истории из жизни самой обычной героини наших дней. Робкая и смышленая Танюша, юная и наивная Танечка, взрослая, но все еще познающая действительность Татьяна и непосредственная, любопытная Таня попадают в комичные переделки. Они успешно выпутываются из неурядиц и казусов (иногда – с большим трудом), пробуют новое и совсем не боятся быть «ненормальными». Мир – такой непостоянный, и все в нем меняется стремительно, но Таня уверена в одном: быть смешной – не стыдно.