Гром победы - [109]
Пётр бредил и звал сестру Наташу, самого близкого человека. А то вспоминал о Ване, о друге своём, и тогда шептал еле слышно:
— Ваня! Ваня! Друг! Прости!
И надобно сказать к чести Ивана Долгорукова, что он не покидал больного, несмотря на страшную опасность заразы.
И другой человек, не юноша, взрослый, немолодой, призываем был императором, и пришёл, и сидел у его постели. И он почитал последние желания больного важнее этой страшной возможности заразиться. Он брал мальчика за руку и держал. И мальчик, не знавший отца, пытался благодарно пожать эту большую мягкую руку.
— Андрей Иванович! Милый Андрей Иванович, я буду учиться! Не уходите, не оставляйте! Останьтесь со мной!..
И Андрей Иванович не уходил. Но думал, мягко удерживая пальцы умирающего мальчика, а какие меры следует после принять, чтобы не заразить жену Марфу Ивановну и маленьких своих сыновей.
Но только ли одною искренней добротой объяснялись поступки Ивана Долгорукова и Андрея Ивановича Остермана? Да, они не навязывались, больной сам призывал их. Но ведь он всё же был не просто мальчик — император всероссийский, Пётр II. И он должен был назвать имя своего преемника...
Он не назвал...
Или назвал, но выбор его утаили? Разумеется, тотчас поползли слухи: выбор был, выбор утаён. Кем? Долгоруковыми и Остерманом? Зачем? Да и кого он мог назвать? Если бы сестра его была жива? Да, он бы назвал её. Но она умерла. Если бы дозволено было назначать на престол кого угодно, невзирая на отсутствие .родственных связей с государем, он бы оставил престол Ване своему. Но так было нельзя, не было дозволено. А кто будет править из его тёток, какое ему до этого было дело! Равно не было ему дела и до совсем маленького мальчика в городе Киле, которого отец, герцог Карл-Фридрих Шлезвиг-Гольштайн-Готторпский, брал на руки и учил произносить слово «Шлезвиг». «Шлез-виг...»
Умирающий император не назвал никого. Ему просто некого было называть.
1730 год, ночь с 18-го на 19 января. Смерть Петра II. Елизавет Петровне минул уже двадцать первый год. Тою же ночью срочно собрался Верховный тайный совет. Были здесь Долгоруковы, граф Головкин, князь Голицын, Ягужинский и... все прочие. Собственно, их никто не уполномочивал избирать нового государя. Но надобно ведь было что-то делать!
Алексей Григорьевич Долгоруков понимал, что ныне решается для него и его детей всё! Если он сейчас не добьётся, его ожидает судьба выскочки Меншикова — опала в глуши, в ссылке. Это его, Рюриковича! Хотя кого ныне удивишь ссылкой, и прежде не дивились.
Алексей Григорьевич потребовал корону для своей дочери Екатерины, «яко для обручённой невесты». Да, повенчаться не успели, но обручение, обручение-то состоялось!
Сторонниками Долгоруковых оставались лишь сами Долгоруковы. В сущности, о Екатерине Алексеевне (полная тёзка первой императрицы!) вопрос не стоял вовсе. Из претендентов реальных и возможных учитывались Елизавет Петровна, Анна Иоанновна, курляндская герцогиня. О сестре её, герцогине Мекленбургской, Екатерине Ивановне, речи не было.
В сущности, по-настоящему вопрос стоял о конституции. Или о первом шаге к этой самой конституции. Решено было отдать корону Анне Иоанновне, но вместе с росписью «пунктов» и «кондиций», ограничивающих самодержавную власть.
Юная Наталья Шереметева, невеста незадачливого Ивана, глядела из окна. Двигалась торжественная процессия, хоронили императора Петра II. Её любимый жених, её Ваня, поднял на неё глаза, полные такой отчаянной скорби, что она едва не лишилась чувств. А ведь венчание ещё только предстояло, ещё возможно было отказаться. Она не отказалась и отправилась в ссылку вместе со всею семьёй Алексея Григорьевича.
Андрей Иванович также считал и рассчитывал. Выходило, что Анна — лучше Елизаветы. Анна казалась попроще, не такая бешеная, как Лизета... Анна, Анна... Имя напоминало. О том, что могло бы быть. Андрей Иванович был более наклонен к сантиментам, нежели его врагиня Лизета. Но что было зря себя растравлять! Не суждено, значит, не суждено.
В «кондиции» и «пункты» «верховников» он не очень-то верил. Вовсе ему не казалось, будто они дозрели до парламентов и конституций. Кажется, из их «пунктов» и «кондиций» проистекла бы одна боярская распущенность. Как там оно было, когда первый русский царь Иван Васильевич забирал своих бояр в ежовые рукавицы? Но, кажется, им всего лишь захотелось прочь из этих самодержавных колючих рукавиц? И что? Поделить Российскую империю снова на княжества, на вотчины? Для кого же он Балтику выторговывал в Ништадте? Для кого великий Пётр строил Санкт-Петербург?.. Нет, нет, с этими «пунктами» и «кондициями» надобно что-то придумать. Он-то надумает!..
Совсем машинально Андрей Иванович, выстраивая свои риторические вопросы, произносил: «Для кого?» Но с таким же успехом (успехом, да?) он мог бы произносить: «Для чего?» Потому что чем далее и вроде бы плодотворнее простиралась его деятельность, тем менее она затрагивала благо отдельно взятого человека. Конечно, Андрей Иванович и самого себя, и жену Марфу Ивановну, и сыновей Федю, Ваню и Андрюшу не пожалел бы, положил бы на алтарь отечества. Но он хотя бы, кроме чинов и денег, получал моральное удовлетворение, творя своим умом великую державу. Однако все прочие, остальные, простого и непростого звания Андрей Иванычи и ихние Марфы Ивановны жили как бы в огромном и навеки недостроенном доме, где может на голову свалиться косо положенная и незакреплённая балка, могут заставить собрать по-быстрому свои пожитки и быстро-быстро перетащиться вон в ту дальнюю каморку под крышей; и всем внушают непрерывно, что они-то сами и строят это строение, и потому все бегают с тачками и вёдрами и воруют малярные кисти; а ходят слухи, будто где-то, в дальнем крыле отделаны прекрасные комнаты для тех, кто ведает работами (если кто-то вообще ими ведает!). Но, возможно, это так и нужно, и в этом, возможно, имеются свои возможности для гордости. Андрей Иванович трудился что есть мочи. И что надобно делать с этими «пунктами» и «кондициями», он надумал. И, надумав, обратился попросту к Марфе Ивановне (а перед этим его парили в бане и чем-то окуривали, чтобы зараза не передалась на домочадцев). И вот обратился к Марфе Ивановне:
Исторический роман известной писательницы Фаины Гримберг посвящен трагической судьбе внучки Ивана Алексеевича, старшего брата Петра I. Жизнь Анны Леопольдовны и ее семейства прошла в мрачном заточении в стороне от магистральных путей истории, но горькая участь несчастных узников отразила, словно в капле воды, многие особенности русской жизни XVIII века.
В романе современной писательницы Фаины Гримберг дается новая, оригинальная версия жизненного пути претендентки на российский трон, известной под именем «княжна Тараканова». При написании романа использованы многие зарубежные источники, прежде не публиковавшиеся.
Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг посвящён истории путешествия тверского уроженца Афанасия Никитина в Персию, Индию и Среднюю Азию. В романе использован текст самого Никитина «Хожение за три моря», а также тексты современных ему восточных путешественников и хронистов XV века. Это позволяет читателям окунуться в атмосферу того далёкого времени: сказки и причудливой были, зачастую удивительно похожей на страшную и красивую сказку.
Новый роман современной писательницы Фаины Гримберг рассказывает о трагической судьбе знаменитой царицы Клеопатры (69-30 гг. до н.э.), последней правительницы Древнего Египта. В романе использованы сочинения античных авторов, а также новейшие данные археологии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новый роман известной современной писательницы Фаины Гримберг рассказывает о жизни Османа I, тюркского вождя, положившего начало великой державе - Османской империи. Роман интересен не только занимательным сюжетом, но и подлинно энциклопедическим охватом сведений о фольклоре, быте, истории Балканского полуострова и Малой Азии ХII-ХIV вв. Осман, по прозвищу Аль-Гази (т.е. завоеватель). В 1288 г. унаследовал от своего отца господство над турецкими ордами, населявшими Малую Азию. Постепенно расширяя свои владения, он стал правителем независимого Турецкого государства.
События, о которых рассказывается в книге, происходили в начале XVII века. На Руси появились цари-самозванцы. Вначале Лжедмитрий I, затем Лжедмитрий II, потом и другие. Забурлила, закипела страна. Разделились люди на тех, кто был за царя настоящего, и тех, кто поддерживал царей-самозванцев. В историю Русского государства эти годы вошли под названием Смутное время. Для младшего школьного возраста.
Настоящим чудом стало появление на обескровленной усобицами и набегами половцев Русской земле героя, наделенного невиданной силой и сказочными способностями, в ратных подвигах которого отразились мечты народа о справедливом идеальном защитнике. Тридцать лет и три года просидел Илья Муромец, не чувствуя ни рук ни ног, пока не получил чудесное исцеление и невероятную силу от странствующих старцев. Отныне добрый молодец занимает достойное место в дружине Владимира Мономаха. Поединки с Соловьем-разбойником и Идолищем Поганым, участие в кровопролитных боях против татар и кочевников в веках прославили чудо-богатыря. Увлекательный, основанный на реальных исторических документах приключенческий боевик о славном русском богатыре, ставшем главным символом безмерной отваги и непревзойденной воинской доблести.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
Книга периода конца холодной войны, когда ФРГ и ГДР объединялись в одну страну, и преграда, демаркационная линия — Берлинская стена, была разрушена. Офицер КГБ в Дрездене также стал частью истории того времени.
Книга посвящена страданиям, любви и великому подвигу монаха Евстратия Постника, в 1097 году попавшему в плен к половцам и угнанному вместе с другими славянами в Крым, в Херсонес (нынешний Севастополь), где в те времена процветала работорговля. За отказ от христианской веры в обмен на жизнь монаха казнят, в точности воспроизведя казнь Иисуса Христа. В книге отражена жизнь Древней Руси, половецких степей, войны и битвы половцев с русичами, венграми, печенегами, византийцами за жизнь и обладание степью.
Во второй том вошли «Дочь Петра Великого» и «Генералисимус Суворов».