Гробы спасения - [9]

В восемнадцать тридцать ему сообщили, что в город прибыла съемочная группа из Москвы, с одного из центральных каналов – Павел Васильевич прямо таки подпрыгнул в кресле от внезапного приступа настоящего экстаза, и на радостях позволил себе даже маленькую рюмочку французского коньяку, бутылка которого всегда хранилась у него в сейфе. Коньяк он пил не в одиночестве, а пригласил секретаршу, Софью Павловну – красивую, пока еще не начавшую увядать сорокалетнюю блондинку с большой тяжелой грудью, вызывающе выпиравшей сквозь тонкую ткань белой блузки.

– Я рада, Павел Васильевич, что у вас сегодня такое хорошее настроение! – с улыбкой произнесла Софья Павловна, поднося к ярко накрашенным чувственным губам маленькую золоченую рюмочку, наполненную ароматным сорокаградусным напитком.

– У меня сегодня День Рождения, дорогая Софья Павловна! – объяснил ей свое состояние мэр.

– В самом деле?! – светлые выщипанные ниточки бровей секретарши выгнулись удивленными дугами.

– Не в календарном смысле, а, как бы это выразиться поточнее, в идеологическом – я сегодня заново родился, как мэр! Вернее мое новое рождение состоится сегодня вечером на городской пристани, когда начнет разгружаться гуманитарная помощь для городских ветеранов войны. Я, кстати, официально приглашаю вас, Софья Павловна!

– Ну мне, вообще-то, по моей должности необходимо там быть – вы не находите, Павел Васильевич, а?! – выпитая рюмка коньяку подействовала моментально на секретаршу сокрушающе развратно. Павел Васильевич в воображении уже много раз раздевавший неприступную на вид Софью Павловну, не ожидал такого эффекта. Из головы мэра сразу вылетели мысли о предстоящем вечере. Лишь минут через пятнадцать после, черт знает насколько нелепо выглядевшей со стороны, неуклюжей эротической сцены, сделавшаяся тайной любовницей мэра замужняя женщина, мать двоих детей, Софья Павловна напомнила ему об этом неожиданным вопросом:

– Паша, а, что именно решили подарить нашим ветеранам эти твои австралийцы?

Павла Васильевича, которому после завершения спонтанного полового акта сделалось эмоционально холодно на душе, сильно покоробило столь фамильярное обращение к нему, но, понимая неизбежность ломки субординации после физической близости с подчиненной, он ответил, правда, откровенно сквозь зубы:

– Дорогостоящие наборы новейших омолаживающих препаратов! – и почему-то Павлу Васильевичу стало невыразимо стыдно перед этими, совсем незнакомыми ему ветеранами. Какое-то неясное тягостное предчувствие вдруг закралось в душу Ефремова скользкой тоненькой змейкой-аскаридой и приподнятое настроение его внезапно рухнуло в мрачную пропасть осознания окончательного морального падения. «Сука ты хорошая, Софья! А меня не спасет даже австралийская гуманитарная помощь!» – с горьким убеждением подумал он, застегивая ремень на брюках и стараясь не смотреть на безмятежно улыбавшуюся секретаршу, совсем не торопившуюся застегивать блузку на большой белой груди.

Бархатную черноту тропической ночи прорезала красная звезда, вылетевшая из под сплошного покрова сельвы и с шипением и свистом полетевшая наперерез гигантскому корпусу широкофюзеляжного реактивного лайнера, снижавшегося для посадки в аэропорту столицы амазонской сельвы города Манаус. У Алинкейро Пигаса, наблюдавшего за силуэтом огромного лайнера, при виде красной свистящей ракеты, устремившейся вертикально вверх с бешеной скоростью, сначала мелькнула мысль, что это в последний самоубийственный полет отправился исполинский жук-светляк, решивший поменять надоевший ему густой и влажный тропический лес на бескрайние ледяные просторы звездного неба. Но… тепловая зенитная ракета «стингер» представляла собой чересчур целеустремленный и предельно рационалистичный механизм, чтобы сеять вокруг своего кратковременного полета красивые сентиментальные грезы – через несколько секунд она ударила точно в сопло хвостового двигателя «Геркулеса». Страшный грохот, немедленно последовавший за огненной вспышкой, словно расколол небеса, испуганно вздрогнула сельва и разразилась писком, криком и ревом тысяч своих обитателей. Пораженный ужасом Алинкейро с изумлением наблюдал, как предсмертно взревевший оставшимися двигателями «С-130» тяжело завалился на бок и стал неудержимо разваливаться на куски прямо в воздухе.

– Иезус Мария! – только и мог произнести Алинкейро, машинально сотворив перед собой крестное знамение. Из зарослей сельвы, вплотную подступавших к бунгало, прямо на старика выпорхнула целая стая живых изумрудных и смарагдовых искр – настоящих жуков-светляков, перепугавшихся небесного тарарама. На поверхности протоки появилась черная голова гигантской амазонской выдры и тут же скрылась обратно – лишь специфическое волнение воды на поверхности протоки показало направление, в котором поплыла выдра. Невысоко над головой Орельяно, с шумом рассекая ночной воздух сильными крыльями, пролетела стая испуганных большеносых туканов. В небесах раздался еще один, более мощный, чем первый, взрыв и разламывающийся «геркулес» разлетелся по сторонам ослепительным праздничным фейерверком, осветив огромный участок неба над убогим бунгало одинокого умирающего старика сполохом настоящего северного сияния.