Гробовщик - [29]

Я снова помолчал, всматриваясь в его глаза-кляксы.

Их и в самом деле было пятеро. Трое учёных и два бродяги, которых они взяли у полковника Кирова в обмен на то, что бы первая партия приборов под названием ПДА будет доставлена ему – в Южный лагерь.

Эти штуки были помесью пейджера с радиомаячком, позволявшего пеленговать местонахождение носителя даже в Зоне, хоть и не везде.

Подаренных бродяг Киров тут же списал с довольствия и вообще – вычеркнул из всех списков. Потому что чувствовал – не вернутся. Учёный – умник, дрищ, кость височная – который с ним договаривался, просил:

– Дай парочку по опытнее, из тех, кто в Зоне уже бывали.

Только разбежался Киров бывалых бродяг им давать. Выделил двоих из последнего набора, сказал, чтоб кто-то из бригадиров наскоро их проинструктировал и всё.

Это был для Кораблёва первый глубокий выход в Зону. До этого учёные из его группы топтались в пределах видимости бункера. Удивительно, но, ни артефактов, ни аномалий они не нашли. А по рассказам, так в Зоне и шагу нельзя ступить, чтобы не вляпаться… Степаненко предложил расширить радиус. Николай Петрович был за глубокий поиск. «Узнаем у местных, хотя бы и у того же полковника Кирова, места, где аномалии попадаются чаще всего, и сделаем туда вылазку. Если повезёт, оборудуем там наблюдательный пункт. Если нет – поработаем «в поле». Тоже полезно», – предложил он. Кораблёв, которому за неделю бункер и его недалёкие окрестности окончательно осточертели своей прозаичностью, поддержал второго. Поход с ночёвкой на природе – что может быть лучше, чтобы разбавить рутину будней?

Они даже палатку взяли. Типа, сядут вечерком, ужин приготовят, на гитарке сыграют…

Как дети, ей Богу. И спустить с небес на землю их было некому. Первый состав исследователей лагеря Буштын в одночасье сгинул до единого человека. Вечером была группа из десяти очкариков, а наутро никто по рации не отозвался. И хоть бы след кровавый или гильзы стрелянные. В столовой на подносе еда остывшая и чашка кофе недопитая. Кто грешил на местных тварей, кто на то, что бригада зачистки постаралась. Типа, боролись с эпидемией неизвестной болезни. В общем – дело тёмное было.

Весь вечер Кораблёв и компания до хрипа спорили над картой, вычерчивали маршрут. Наконец, решили остановиться на западном направлении. И два дня назад с утречка двинулись в сторону урочища Щегелева Долина. Рассчитывали заночевать в Старой Краснице, а на следующий день по своим же следам вернуться обратно. Киров говорил, что в той местности артефакт на артефакте, а что между – аномалии.

Одного из «разведчиков» пустили впереди, следом шагал гордый собой Степаненко с тачкой для образцов, потом Кораблёв и Константин Петрович. Замыкал группу Коля Лайбола, второй из выделенных Кировым разведчиков.

Не соврал Киров. Только пару километров отшагали, как началось. Первым попал впередиидущий – угрюмый бородач с Украины по фамилии Утырченко. «Колючая лужа». Как же он орал, пока не получил полуторную дозу морфия!

Степаненко перетянул жгутами остатки голеней раненого, загрузил его в тачку и покатил обратно. Остаток группы взял образцы из «Лужи» и двинулся дальше. Теперь уже Коля Лайбола топтал дорогу впереди.

Но шли недолго: впереди встала такая стена аномалий, что датчики и прочие приборы, которые группа прихватила для изучения Зоны, кончились, будто и не было. Решили так: если в течение часа не найдут проход к Старой Краснице, благо околицу уже было видно, то поворачивают назад. На их беду, оставшийся разведчик, бурят Коля Лайбола, со второй попытки разыскал дорожку к деревне.

А далее было здание конторы МТЗ и «Вспышка».

Когда их накрыло, разведчик шел первым и успел миновать тёмно-зелёный нарост на потолке, прежде чем тот вспыхнул чудовищным бенгальским огнём, выжигая до чёрных клякс глаза Кораблева и Константина Петровича.

После этого двигались, как классические слепцы. Впереди поводырь Лайбола, следом, положив руку ему на плечо, шел Кораблёв. За ним в таком же порядке – Константин Петрович.

Когда на одном из привалов, проклятый бурят пропал, стало совсем кисло.

Вот только что говорил, мол, даст Бог, к вечеру доберутся до лагеря, как вдруг запнулся – и всё. То ли утащила его какая-то тварь, а может и сам сбежал, почуяв, что не кончится добром его дружба с учёными. Дурак, если так. Долго он проживёт в Зоне в одиночку…

– Так как? – прервал мои мысли Кораблёв. – Поможешь до лагеря добраться?

– А где твой лагерь? – сдержанно спросил я. На ловца и зверь бежит. Что и говорить: эта встреча, была несказанной удачей.

– Сейчас, – Кораблев вновь заводил пальцем по экрану прибора у него на запястье. Тот возмущенно запищал.

– Блин, – сказал учёный. – Нужно, чтобы ты сам. Помоги выбраться.

– Хорошо, – сказал я, выдержав паузу для солидности. – Только давай без всяких «что?», да «почему?», да «ты уверен?». Идёт?

Мой собеседник сглотнул, кивнул после секундных колебаний, и я начал командовать:

– Два шага вперёд, полшага вправо, поворот вправо на тридцать градусов. Перебор. Назад немножко… Стоп! Шаг вперёд…

Кораблёв с готовностью выполнял мои команды. Когда он чересчур близко приближался к аномалиям, прибор начинал верещать, но учёный храбро его игнорировал. Руки его тряслись, пот стекал по вискам.