Гробовщик - [9]

Поезд опоздал на несколько минут. Пассажир в длинном зеленом пальто мило раскланялся с проводницей, которая даже не хватилась его пропавшего соседа. Валера, чтобы не причинять лишних хлопот, вышел через вагон-ресторан.

Мужчина, называвший себя Юрой, ступил на родную землю и сразу понял, что одет не по погоде. Встречающие на перроне растирали уши и носы. Он поднял воротник и быстрым шагом направился на привокзальную площадь, пренебрегая предложениями местных таксистов подвезти.

Несмотря на холод, мужчина не воспользовался услугами городского транспорта, а почему-то спустился в подземный переход. Здесь было мрачно и пустынно, но зато легко можно обнаружить слежку. За ним никто не следил. Мало того, весь длинный, холодный тоннель он прошагал в полном одиночестве.

Выбравшись наружу в районе широкой улицы, ведущей к центру города; он долго не мог найти исправный таксофон и ругал себя за то, что не позвонил с вокзала.

Улицы города казались вымершими. Мертвенно светящиеся вывески магазинов да крепчавший ветер усиливали впечатление. «Я приехал в будний день, почти ночью», — искал он оправдания родному городу, но на душе становилось все муторней. «Зачем я здесь?» — закипало внутри. Каждый шаг навстречу ветру давался с трудом. Голову сдавливал невидимый ледяной шлем.

— Давай шевели мозгами! Шевели! — приказал он себе. И тут же вспомнил о стареньком кинотеатре на другой стороне улицы, куда еще мальчишкой ездил смотреть Висконти и Тарковского. Фильмы, шедшие только там. И там же, на углу, у кинотеатра, был всегда безотказный таксофон.

Удача и в самом деле ждала на углу, у кинотеатра.

— Светлана Васильевна? Доброй вам ночи, — проговорил он в трубку и сам не узнал своего голоса, настолько охрип.

— Кто это? — спросил приятный женский голос, с некоторой ленцой.

— Гена Балуев. Я приехал.

— Наконец-то! — выдохнула женщина. — Добро пожаловать…

2

Она попросила подождать ее в ночном баре «Сириус», в двух шагах от того места, откуда он звонил.

— Меня там все знают, — возразил Балуев.

— И что с того? Времена немного изменились, Геночка. Ты давно не был в городе.

— Возможно, — согласился он.

Войдя в ночной бар, он не нашел подтверждения ее словам. Услужливый швейцар опрометью бросился к нему и при этом дрожал как осиновый лист. Геннадий отдал ему пальто и, не дождавшись номерка, прошел в зал, представлявший из себя довольно просторное помещение, загроможденное неуклюжими столиками и мраморными статуями под античность. Название «бар» в европейском смысле не шло к его роскошной безвкусице. Обыкновенный российский кабак, только без половых в косоворотках.

В баре было немноголюдно, но шумно. Трое деловых, солидных мужчин, время от времени потягивающих из кружек пиво. Экзотический дуэт: пожилой чеченец в папахе, соблазняющий немолодую олигофренку. Компания разнузданных юных нуворишей в обнимку с проститутками. Они-то в основном и задавали темп в оратории ночного бара.

Явление Балуева вызвало замешательство. Все разом стихло, так что стал даже слышен скрип его новых ботинок. Потом оратория возобновилась, перейдя в неприятный шепот.

Бармен, которого он когда-то сам устроил в этот бар, встретил Балуева глупой улыбкой.

— Виски со льдом, — не дал он опомниться парню, присев на табурет возле стойки.

«Светка все-таки ни черта не понимает в наших делах!» — досадовал про себя Геннадий. И это случайно прорвавшееся «наши дела» слегка кольнуло.

— Ваше виски, — как по-заученному выпалил бармен.

— С возвращеньицем! — услышал Балуев откуда-то слева и тут же повернулся в ту сторону.

Он и не заметил, что за стойкой бара кто-то еще коротает время в одиночестве. Сутулый парень лет двадцати пяти, с лицом уродливым, но обаятельным. Заячья губа, выдвинутая вперед челюсть, широкий, приплюснутый нос, глаза необыкновенно живые, но полные скорби.

— Не узнали? — улыбнулся незнакомец. — Миша Гольдмах. Игровые автоматы. — Он протянул Геннадию свою визитную карточку.

— Слышал, — пробурчал в ответ Балуев и хотел вернуть Гольдмаху визитку, но тот отмахнулся.

— Берите! Берите! Уж не побрезгуйте! — Он произнес это без заискивания, с налетом иронии. — Я много о вас наслышан. Мы можем пригодиться друг другу. В наше время не так-то легко найти друзей. Особенно тем, кто при деньгах. Когда появляются деньги, кончается дружба и начинается корысть.

Этот уродец с красивыми глазами и обаятельной улыбкой напоминал древнего мудреца, а не хозяина игровых автоматов. Геннадий не стал его разочаровывать признанием в том, что он уже почти год как отошел от дел своего босса, «изумрудного короля» Мишкольца. И что замешательство в баре — просто недоразумение. Где-то в глубине души Балуеву было приятно, что его здесь не забыли.

Гольдмах тоже заказал виски и предложил выпить за знакомство.

— Когда я начинал свой бизнес, — продолжал он, — не думал о друзьях. Они были. Всегда где-то рядом. Мы выпивали. Ходили на дискотеки. Делили девчонок. Это меня устраивало. А потом жизнь закрутила нас. У кого-то не пошли дела. Кто-то сел на иглу. Кто-то скурвился. Остальные исходили слюной от зависти. Я — не жаден. Давал деньги в долг. Мне не возвращали. Я и не требовал. Только те, кому давал, возненавидели меня еще больше. За собственную беспомощность. Ущербность… Зачем я это вам рассказываю? — неожиданно встрепенулся он. — Если надоел, пошлите меня. Я не обижусь.