Гробовщик - [29]

Актриса не на шутку разошлась, то ли изображая пророчицу Кассандру, то ли цитируя на память Апокалипсис.

— Так как же насчет видеокассет? — вернул ее к действительности Балуев.

— Я вам перепишу, — пообещала она. — Это срочно?

— Желательно.

— Тогда я могу их завтра вам отдать. Лучше с утра. У меня вечером спектакль. Вы сможете утром подъехать в театр?

— Во сколько?

— Сейчас соображу. Репетиция в десять. Значит, к одиннадцати. Устроит?

— Вполне.

— Спросите меня на вахте. А вечером приходите со Светой. Мы будем давать Оффенбаха. «Званый вечер с итальянцами». Любимая оперетта моего учителя.

Светлана Васильевна, вновь появившись в зале, не торопилась за их столик. Она о чем-то беседовала с барменом и только время от времени поглядывала в их сторону.

«Конспираторша! — злился про себя Геннадий. — Оставила меня на растерзание вампирше! Больше мне делать нечего, как только выслушивать ее апокалипсические монологи!»

Вера действительно опять завела шарманку про кровь и пошлость вокруг.

— Надеюсь, вы не скучали без меня? — произнесла дежурную фразу Светлана, вернувшись на свое место.

Она, не церемонясь, прервала монолог актрисы, перейдя к разговору о рекламе. Это и было причиной их встречи в «Сириусе». Деловая беседа двух деловых женщин.

Балуев откровенно скучал. Опять вспомнил отца. Тот любил питейные заведения. И был бы, наверно, счастлив, попав в этот помпезный, с мраморными статуями, ночной бар. И еще Геннадий подумал, что не плохо бы навестить могилу отца. Не был там лет восемь, с тех пор как похоронил маму. Ее могилу он часто посещал. Она просила похоронить ее рядом с Любонькой. Так они с отцом оказались на разных кладбищах. Как жили в разводе, так и похоронены.

— Вам просили передать, — услышал он над самым ухом и вздрогнул.

Бармен, низко склонясь, будто принимал заказ у человека, потерявшего голос, положил перед ним свернутый вчетверо листок бумаги.

«С приездом, Юрик! — прочитал он. — Надо бы покалякать! Жду тебя в машине. По левую руку от входа. Девятка «белая ночь». Валера».

— Теперь моя очередь вас покинуть, — улыбнулся Балуев, обращаясь к своим спутницам.

— Что-нибудь серьезное? — встревожилась Светлана, увидев, как он изменился в лице.

— Так, пустяки, — отмахнулся Гена и направился к выходу.

На крыльце бара Балуев остановился и закурил. Он не торопился свидеться с киллером, хотя сразу обнаружил его машину. Свет в салоне не горел, и это вполне могла быть засада. Видно, тот понял его опасения и зажег свет, показав, что он в машине один.

Однако это мало что меняло, ведь Геннадий знал, с кем имеет дело и что свидетели киллеру не нужны. Ко всему прочему, свой пистолет он оставил дома. Консультант-искусствовед уже успел отвыкнуть от родного города. Забыл, что для невинного ужина в баре «Макаров» за пазухой не помеха, а напротив, необходимая приправа к блюду.

Докурив сигарету, Балуев быстрым шагом направился к «жигулям».

Передняя дверца распахнулась перед ним.

— Какая встреча! Кто бы мог подумать! Бывают в жизни совпадения! — наигранно удивлялся бывший попутчик, сверля его водянистыми глазками.

Геннадий уселся рядом, захлопнул дверцу и, уставившись в лобовое стекло, произнес холодным тоном:

— Мы, кажется, обо всем договорились. Твоему хозяину не понравится, если ему донесут обо мне.

— Моему хозяину? — Валера зашелся смехом, явно переигрывая. — Я, может быть, как раз и калякаю с тобой по поручению моего хозяина… Думаешь, он не удивился, что я приехал из Москвы на местной электричке? Меня, между прочим, встречали, а тебя — нет! Надо было сделать все наоборот, умник! Но теперь уже поздно! Моего хозяина очень озадачил твой приезд.

— Ты рассказал ему о нашем разговоре в поезде?

— Правду не утаишь, — ответил киллер. Он пребывал в веселом расположении духа, чего нельзя было сказать о Балуеве.

— И о стилете тоже?

— Чё мне скрывать-то? Сделал хозяину подарок. Он считает, что получил наследство от Пентиума.

Гена никак не мог понять, блефует Валера или говорит правду.

— Что ж, мне всю жизнь висеть у тебя на крючке? — продолжал тот. — Нашел дурака! Я эту поездку надолго запомнил! И если бы не хозяин, лежать бы тебе, Геннадий Сергеич, с пулей в затылке!

— Значит, имя-отчество уже усвоил? — усмехнулся Балуев.

— А на что мне были сутки даны? Все про тебя знаю, дружок. Из какого ты роду-племени и кто твой хозяин. А что тебя уже год как от дел отстранили — это ты мне брехал! Знал я, что так не бывает, да больно ты правдиво заливал. Поверил я. Все-таки человек интеллигентный, врать не должен.

«Не верь мне, Валера! Не верь! Свой длинный язык я укорочу! Непременно укорочу!»

— Что хочет от меня твой хозяин? — поинтересовался Балуев.

— Немногого. Хочет, чтобы ты поскорее убрался из города!

— Не могу, брат. Дела.

— Он дает тебе неделю, чтобы покончить с делами и убраться навсегда. Как можно дальше. Твое присутствие в Москве нам тоже не желательно! Понял? — Валера в этом слове делал ударение на последнем слоге.

— Понял, — повторил за ним Гена, с тем же ударением.

— И вот еще что. Это уже от меня лично. Если надумаешь обосноваться в Москве — жди в гости! Обожаю гастроли в столице!