Гробовщик - [28]

— Христофор был умницей, — продолжала она, — специализировался на древней литературе, свободно читал на древнегреческом и латыни.

— Хочешь меня заставить прослезиться? Не выйдет. Меня больше интересуют мои собственные дети. Валька должен уехать со мной. Поняла?

— Шантаж! Сплошной шантаж! И так всю жизнь! — воскликнула она и принялась за жульен.

— А этот, старший сын Поликарпа…

— Олег, — подсказала Кулибина.

— В каких отношениях он был с Христофором? Не знаешь?

— Решил отработать версию семейной драмы? — догадалась она.

— Почему нет? — спросил Геннадий. — Они все — богатые наследники.

— Не болтай глупости! — взорвалась Светлана.

Он и сам знал, что мелет чепуху. Олег, живя за границей, не смог бы с такой точностью рассчитать киносъемку на кладбище, да и потом, зачем ему вся эта возня с разноцветными гробами? Просто Балуев всеми фибрами души ненавидел Поликарпа и не мог себя заставить сочувствовать его трагедии.

— А вот и Вера!

К их столику направлялась немолодая женщина, стройная, худая, одетая по-молодежному в кожаные штаны оливкового цвета и яркую рубаху навыпуск. Жгучая брюнетка, с очень смелой для ее лет авангардной стрижкой, живым, пронзительным взглядом и неестественной улыбкой, она была не только вампиршей в кино, но и настоящей женщиной-вамп в жизни. Пользовалась броской косметикой фирмы Ив Сен-Лоран, темно-фиолетовой помадой под названием «Падшая звезда» и точно таким же лаком для ногтей. Мужчины побаивались актрису. Может, поэтому она никогда не была замужем.

— Я вам не помешаю? — притворилась она случайной посетительницей, которой негде приткнуться.

— Мы как раз говорили о тебе! — солгала Кулибина.

Она представила их друг другу. Балуев даже осмелился приложиться к костлявой ручке вампирши с неприятными, мертвыми ногтями.

Актриса взяла салат из креветок и кружку темного пива.

— Что именно вы обсуждали? — несколько жеманно поинтересовалась она.

— Вашу последнюю роль в кино, — выпалил Геннадий, несмотря на запрет Светланы затрагивать при ней эту тему. Кулибина испепелила его взглядом.

— Мою роль в кино? — удивилась Вера. Ее черные брови при этом поднялись так высоко, как будто она обнаружила, что креветки в салате оказались живыми. — Какую именно? За последний год я снималась в двух фильмах. Многовато для провинциальной актрисы, не правда ли?

— Мы говорили о триллере, — нашелся Балуев. — Об этом много писали в прессе.

— Ну да, писали, — нехотя согласилась Вера. — Было о чем писать. Эта роль венгерской вампирши вымотала меня окончательно! — пожаловалась она.

— А я был в замке Эржбеты Батори на экскурсии, — похвастался Гена.

— Неужели?

— Правда. Мрачное место, скажу я вам. Волосы дыбом встают.

— Представляю.

— А фильм досняли? — вмешалась наконец Света.

— Да. Скоро покажут.

Света с Балуевым переглянулись.

— Не знаю, что там получилось, — продолжала актриса. — Но без черта явно не обошлось. Режиссер загремел в психушку. Доснимал другой. У одного из актеров убили сына. Погиб студент музучилища, игравший эпизод. В общем, событий хватало. — Она говорила об этом запросто, будто пересказывала сюжет скучной мелодрамы. — В советское время мы долго добивались, чтобы в кино было, как в жизни. И вот, пожалуйста. Добились неслыханных результатов. Если на улице гибнут люди, то почему они не могут гибнуть на съемках?

Вампирша Вера основательно пережевывала креветки и запивала их большими глотками пива.

— И в ту роковую ночь вы были на кладбище? — не давал ей спокойно поесть Геннадий.

— О да! — по-театральному закатила она глаза. А потом пронзительным взглядом одарила Балуева. — Вы прямо как следователь. Давайте не будем о грустном.

— Действительно, — поддержала ее Светлана. — Тоже мне нашли тему для застолья! — И тут же заявила: — Я вас ненадолго покину.

Она ушла в туалет и проторчала там с четверть часа. Явно хотела, чтобы Геннадий в ее отсутствие вытянул из актрисы как можно больше. А тот не знал, с какой стороны подступиться к Вере.

— Вы из Москвы? — спросила она. — Как там жизнь театральная? Бурлит?

— Я почти не бываю в театрах, — ответил он и совершил тем самым непростительную ошибку.

Актриса завелась. Начала расписывать ему последние московские премьеры. Сыпала фамилиями модных режиссеров: «Виктюк, Фоменко, Фокин и этот… Как его? На букву «Ж»?»

Вернуть ее с театрального Парнаса на съемки триллера не представлялось никакой возможности.

Она взяла еще одну кружку пива и раков, хотя уже заметно охмелела.

Не отходя от театральной темы, он попытался свернуть разговор в другую сторону, поинтересовавшись, не доводилось ли ей встречаться с таким-то и таким-то. И как бы между прочим назвал фамилию известного артиста оперетты.

— Еще бы! Это мой учитель! — обрадовалась Вера.

— Он, к сожалению, мало снимался в кино, — посетовал Балуев.

— У нас всегда отдавали предпочтение столичным актерам! — с грустью заметила Вера.

— Мне бы так хотелось увезти в Москву все, что снято с ним. Весь видеоматериал. Но я не знаю, к кому обратиться. Посоветуйте! — Он с трогательной надеждой посмотрел на актрису.

— Считайте, что вам повезло. — Она растянула свою фиолетовую улыбку, показав белоснежные искусственные зубы. — У меня есть один фильм и два лучших спектакля. Правда, качество — сами понимаете. Все снималось в конце шестидесятых. Я тогда еще была школьницей, — ударилась она в воспоминания. — Бегала на каждый его спектакль, занималась в студии при театре. Вот так и проходит наша жизнь. От кого-то остаются книги, картины. От артистов видеокассеты. А что останется от меня? Венгерская вампирша? Кругом пошлость! Пошлость! И кровь! Кровь! Океан крови!..