Гробоисследовательское эссе - [2]

Когда читаешь бессмертный некролог Иосифа Пенкина, то слезы на глаза наворачиваются: "Ексакустодиан вел типичное существование гения, отдающегося своему детищу. Окружающие, никогда не понимавшие Ексакустодиана, недолюбливали его. Да и он не был веселым человеком, не любил пустых разговоров, они невероятно раздражали его. Да, в одном случае он даже избил своего ученика, задавшего во время занятий глупые вопросы. Ученик, однако, остался жив. Пролежав полгода в больнице, он опять пришел в "Вольное Общество Независимых Плотников". Отзанимался месяц. На большее его не хватило. Через месяц опять спросил, да так плоско, что Ексакустодиан забил его до смерти".

А слезы на глаза благодарного читателя наворачиваются исключительно из жалости к приходящему тут же на ум невеселому человеку - гробовщику Пушкину. Плоские шуточки немцев и Юрко выводили плотника Адрияна Прохорова (А.П.), равно как и поэта Александра Пушкина (А.П.) из себя, а вот убить он никого не мог, не смел, да и время было другое. А надо бы! Как же это мертвецы не могут быть клиентами? Ну как, я вас спрашиваю?! Только мертвецы и могут быть настоящими клиентами, окончательными. Только за их здоровье и следует пить. Продукция гробовщика не имеет конкуренции в загробном мире, как верно заметил Шульц Пушкин, "живой без сапог обойдется, а мертвый без гроба не живет". Все остальные производства, в том числе и упомянутое выше сапожное, тоже должны работать на загробный мир, но ведь не работают же. Только купцы вокруг "расхаживают. Как вороны Это только гений Ексакустодиана догадался их использовать для этой благородной и единственно настоящей цели:

"Внутри гроба автор поместил предметы собственности, все что удалось приобрести за последние пять лет жизни, а также подарки друзей и учеников. Там были: триста четырнадцать килограммов свежей говядины, двести два - свинины и триста девяносто пять - баранины, тоже свежей; две пары туфель: одни с острыми носами, лакированные, другие - с тупыми, но не лакированные, на шнурках, которых самих по себе было сорок пар, не считая пары в туфлях; девятнадцать обработанных цыплят, коробка творога, два свитера и пятьдесят две пары трусов, клубничное и малиновое варенье, общей сложностью 12 литров; восемнадцать пар кальсон, шахматы, три канистры со сметаной, сто шестнадцать буханок черного хлеба, двести сорок батонов белого; две пятидесятилитровые бочки, в одной из которых - молоко, в другой - подсолнечное масло; пол-литра ряженки, пять пар плавок, два зеркала, тридцать семь авторучек и шестьдесят пирожных с кремом; сорок два торта, восемьдесят пять рулонов обоев, ящик жевательной резинки и три пары кед; ксерокс, охотничье ружье и двести восемь патронов; рулон бумаги для кассовых аппаратов, три пиджака, бронированный сейф, два портфеля, девяносто восемь килограммов сливочного масла, пачка рафинада; три меховые шапки и девять спортивных (три из них с помпонами наверху), тридцать три палки копченой и двадцать семь полукопченой колбасы, две свежие осетрины, пара новых унитазов, восемь галстуков и две "бабочки"; неподъемные головки сыра, тоже две, тридцать три сорочки, пальто и шестнадцать футболок; три зимние и пять летних курток, вилки для многослойных бутербродов, шестьсот двадцать шесть килек, семьсот девятнадцать томов отборной литературы, четыреста бутылок лимонада, сто шестьдесят тетрадей в клетку, пара боксерских перчаток и двадцатикилограммовая "груша"; семь чайных сервизов, шестнадцать рюмок, двадцать восемь бокалов, девяносто различных ложек , тридцать две вилки; тарелки, общей сложностью шестьдесят две, аквариум, шесть бутылок рыбьего жира, восемьдесят кочанов капусты; семьдесят бутылок водки, двадцать четыре - шампанского, сто шестьдесят - пива; вставная челюсть, клетка с попугаем, разобранное пианино ... валенки, детская коляска и семь коробок табака; старинный "ундервуд" и домашние тапочки".

Это вам не Элеонора Фарджон с ее считалочкой "Когда у меня будет маленький дом, что заведу я в доме своем?" Ее одиннадцать кошек и двенадцать ложек смотрятся жалко по сравнению с этим великолепием: вся отечественная и мировая промышленность должны работать на гробостроителей и гробоустроителей. И что там мечтать о доме, когда нужно неустанно, с самого детства заботиться о гробе? Суета!

Введение в "Гроб своими руками"

Невозможно понять произведение, не зная обстоятельств жизни, а также смерти автора и главного героя. Ексакустодиан! Кто он? А этот, второй, завершивший произведение и переведший научное исследование в жанр некролога ... Иосиф Пенкин... что это еще за тип?

Прежде всего Ексакустодиан - это молодой учитель, а Иосиф престарелый ученик.

Обрыскал Грецию Филипп

И к Аристотелю прилип,

Чьим был учителем Платон,

Кто сам Сократом был учен.

Да, Аристотель, знанья солнце,

Учил героя Македонца!

Далее у Себастьяна Бранта идет ругань про современных учителей, которые не могут толком выбрать себе учеников, и к ним прилипает всякая шваль. Не будем повторять ругань многоуважаемого Бранта, скажем лишь, что это как раз по теме нашей беседы - Иосиф был эпикурейцем, гностиком, из тех, кто, подобно герою Мопассана "хотел бы иметь тысячу рук, тысячу губ и тысячу остальных частей тела, чтобы прижимать к себе целые полчища очаровательных и ничтожных существ", то есть, Иосиф был учеником развратным, любящим удовольствия, особенно вина и женщин. "Специфика моей памяти (как и всякого свободного плотника), заявляет Иосиф, - такова, что я, как ни стараюсь, не могу вспомнить ни одной жизненной ситуации, имевшей место более чем двадцать лет назад. В голове проносятся только бутылки, страстные женские объятья, фрагменты полученного удовольствия и т.д. Но как только я переступаю столетний рубеж, память более четко рисует мне картины оргий, сексуальных актов, тяжелого желудка, чувства опьянения и, как венец, слияние трех последних ощущений в целостную картину. Я могу даже припомнить имена девиц, некоторые сорта вин и конкретные блюда на пирах".