Гробница песен - [3]

   - Я так сказала? Ах, не знаю, что я имела в виду. Я схожу с ума. Ты ведь именно поэтому здесь, разве не так? Чтобы я не потеряла рассудок. Я ничего не могу поделать. Я ничего не вижу, а все, что слышу, - лишь шелест дождя.

   - Как в открытом космосе, - заметил я, вспомнив ее слова в прошлый раз.

   Но она, оказалось, не помнила нашего разговора и испугалась.

   - Откуда ты знаешь? - спросила она.

   - Ты сама так сказала.

   - В открытом космосе нет никаких звуков, - сказала она.

   - Вот как, - ответил я.

   - Потому что там нет воздуха.

   - Я знаю.

   - Тогда почему ты сказал «Вот как»? Слышен только шум двигателей. Слышен по всему кораблю. Легкое гудение, которое не прекращается ни на секунду. Совсем как шум дождя. А спустя некоторое время ты его уже не слышишь. Оно как будто становится тишиной. Мне Ананса рассказала.

   Еще одна воображаемая подруга. В ее истории болезни говорилось, что ее вымышленные друзья продержались гораздо дольше, чем у большинства других детей. Именно для этого меня к ней и прикрепили - чтобы я помог ей избавиться от вымышленных друзей. От Гранти, ледяного поросенка, от Говарда, мальчика, который всех колотил, от Фуксии, ростом в несколько дюймов, жившей среди цветов, от Сью-Энн, приносившей ей куклы и игравшей в них вместо нее. Элен говорила, что куклы должны делать, а Сью-Энн это выполняла. Были и другие личности.

   После нескольких сеансов я понял, что она отдает себе отчет, что ее друзья воображаемые, просто она коротала с ними время. Они находились вне ее тела и совершали поступки, на которые она сама не была способна. Я понял, что от них никакого вреда, а если уничтожить этот вымышленный мир, Элен станет еще более одинокой и несчастной. Она была в здравом рассудке, несомненно. И все-таки я продолжал к ней приезжать, и не просто потому, что она очень мне нравилась. Еще и для того, чтобы окончательно убедиться: она и вправду уверена, что ее друзья - лишь плод ее воображения. Ананса была чем-то новым.

   - Кто такая Ананса?

   - На самом деле ты не хочешь этого знать.

   Она, без сомнения, не желала об этом говорить.

   - Я хочу знать.

   Она отвернулась.

   - Я не могу тебя выгнать, но мне бы хотелось, чтобы ты ушел. Иногда ты становишься слишком любопытным.

   - Такая уж у меня работа.

   - Работа! - В ее голосе зазвучало презрение. - Прямо как вижу вас всех - как вы бегаете на своих здоровых ногах и работаете!

   Что я мог на это ответить?

   - Иначе нам не выжить, - сказал я. - Но я стараюсь.

   И вдруг на ее лице появилось какое-то странное выражение. «У меня есть тайна, - казалось, думала она, - и я хочу, чтобы ты ее выведал».

   - Может, у меня тоже будет работа.

   - Может быть, - сказал я.

   И попытался придумать, чем бы она могла заняться.

   - Музыка не умолкает, - сказала она. Я неправильно понял.

   - Ты мало на чем сможешь играть. Так уж получилось.

   Немножко реализма не помешает.

   - Не говори глупостей.

   - О'кей. Больше не буду.

   - Я говорю, что на моей работе всегда звучит музыка.

   - А что это за работа?

   - Тебе и вправду хочется знать? - произнесла она, таинственно возведя глаза к потолку, а потом отвернувшись к окну.

   Я представил себе, что она - обычная пятнадцатилетняя девчонка. Тогда я расценил бы такое поведение, как заигрывание. Но тут крылось нечто другое. Что-то отчаянное.Она права. Я действительно хотел знать. Я сделал весьма логичное предположение, соединив два секрета, которые она побуждала у нее выманить.

   - Какую работу предлагает тебе Ананса?

   Она испуганно взглянула на меня.

   - Так значит, это правда.

   - Что правда?

   - Все так страшно. Я стараюсь убедить себя, что это - всего лишь сон. Но это не сон, верно?

   - Что не сон - Ананса?

   - Ты думаешь, она такая же, как и все остальные мои друзья, да? Но они не приходят ко мне во сне, во всяком случае, не так. Ананса…

   - Что Ананса?

   - Она для меня поет. Когда я сплю.

   Мои поднаторевшие в психологии мозги быстро сложили два и два.

   - Разумеется, - сказал я.

   - Она - в космосе, и она для меня поет. Ты не представляешь, какие песни.

   И тут я вспомнил кое-что и вытащил кассету, которую для нее купил.

   - Спасибо, - сказала она.

   - Пожалуйста. Хочешь послушать?

   Она кивнула. Я вставил кассету в магнитофон. «Весна в Аппалачах». Она кивала головой в такт музыке. Я представил, как она танцует. Она хорошо чувствовала музыку.

   Но спустя несколько минут она замерла и заплакала.

   - Это совсем другое, - сказала она.

   - Ты уже слышала эту песню раньше?

   - Выключи. Выключи, говорю.

   Я выключил магнитофон.

   - Извини. Мне казалось, тебе понравится.

   - Вина, ничего, кроме вины, - сказала она. - Ты все время чувствуешь себя виноватым, так ведь?

   - Почти всегда, - легко согласился я. Психологическим жаргоном злоупотребляли многие мои пациенты. Так же, как языком мыльных опер.

   - Извини, - сказала Элен. - Просто это не та музыка. Совсем не та. Вот я послушала, и все остальное по сравнению с ней кажется таким темным. Как будто идет дождь, все серое, мрачное и тяжелое, словно композитор пытается разглядеть далекие холмы, но дождь ему мешает. Но несколько минут мне казалось, что у него получится.