Гробница хана - [29]

– Это не вам решать, – сказала она.

– Прости, но это так. Я уверен в этом.

Он вернулся туда, где сидел, и опустился на землю.

– Твой отец был как ты. Он также предпочел свою честь чести Кредо. Он решил не прятаться. В ту ночь он ушел к стене, хотя я говорил, что ему там не место, и посмотри, что произошло. Его смерть мало что изменила.

Оуэн почувствовал ярость Чжи. Она бросилась на старика, но, прежде чем она смогла дотянуться до него, удар его посоха задел ее по голове и сбил с ног. Она упала лицом в пыль, в глазах потемнело.

– Ты более импульсивна, чем был он, – сказал Кан. Казалось, он почти не двигался. – Это еще одна вещь, которую ты изменишь, когда я закончу твое обучение.

Чжи прищурилась и покачала головой, затем коснулась места, куда он ударил ее. Там уже начинала набухать шишка, но, несмотря на боль, она знала, что Кан был неправ.

– Его смерть была не напрасной, – выдохнула она.

– Полагаю, это правда. Он мог выиграть это сражение, и все говорят, что он это и сделал. Но он мог бы выиграть войну.

Чжи больше не могла оставаться там и слушать, как умаляют заслуги ее отца, тем более тот человек, которому он доверял. Она поднялась на ноги, ее голова по-прежнему кружилась, что дезориентировало Оуэна. Ее честь принадлежала ей, а не Братству. Они никогда не заслуживали большей верности, чем та, которую она испытывала к своему отцу. Ее месть была важнее любого Кредо. Кан не мог остановить ее, и она поняла, что ей не нужно его разрешение. Она повернулась, чтобы уйти.

– Подумай о том, что я тебе сказал, – сказал старик.

Она не ответила.

– Завтра на восходе солнца! – крикнул он ей вслед. – Не опаздывай!

Но она не собиралась возвращаться.

* * *

Поздно вечером, после того, как осажденный город отошел к беспокойному сну, Чжи надела свои черные пластинчатые доспехи и мантию с капюшоном, прикрепила к запястью арбалет. Затем она вошла в комнату отца, и некоторое время посидела с его перчаткой в руках.

Когда кромешная темнота полностью накрыла город, она надела перчатку своего отца на запястье и плотно закрепила ее. Она была ей чуть велика. Затем Чжи вышла из дома и направилась в пещеру Фейян. Летучие мыши, в честь которых пещера была названа, уже давно покинули свое логово и отправились на ночную охоту. Ей нужно было пройти пещеру насквозь на пути к своей добыче.

Лестница была вырезана в скале у входа. Она спиралью спускалась вглубь, а внизу шумело озеро, наполняя пещеру звуками. Когда Чжи спустилась в полную темноту, она зажгла лампу, и в ее свете увидела тени скал и мелькающих насекомых. Она чувствовала запах глины и сырости, воздух становился прохладнее.

В детстве ей и другим городским детям запрещали входить в пещеру. Говорили, что в ней живет гигантский змей. Спускаясь, Чжи не заметила никаких змеев. В конце концов лестница вывела на ровную тропинку. Давным-давно этот природный проход расширили, чтобы сделать тайные входы и выходы из крепости для солдат и гонцов. Девушка шла по этой тропинке вниз по склону горы. Добравшись до знаков, высеченных в скале для обозначения выхода, она погасила лампу и двинулась дальше ползком. Под ногами мягко хлюпала вода, но через некоторое время Чжи заметила, что ручеек впадает в отдельный канал, уходящий в сторону, как будто скрывая местонахождение пещеры. Она ползла, нащупывая руками скользкие стены, пока впереди не забрезжил слабый ночной свет – лишь немного светлее, чем темнота пещеры. Добравшись до выхода, Чжи остановилась.

Дальше начиналась истинная цель ее пути. Она еще не полностью покинула крепость, но была близка к этому. Она взглянула на перчатку своего отца и вылезла сквозь щель в камнях.

Снаружи она почувствовала запах старого пепла и услышала звуки леса. Позади нее, в тени скал, щель была почти незаметной, и она боялась, что не сможет найти ее, когда вернется.

Если вернется.

Она, конечно, надеялась на это, но это было не самым важным в ее миссии.

Комары, жара и влажность в долинах и оврагах внизу донимали еще хуже, чем на горе, что доказывало стойкость монголов. Чжи прошла мимо обугленных деревьев, пострадавших в прошлой битве. Казалось, степняки сами их уничтожили.

Чжи бежала через лес на юго-восток, держась в тени. Она как будто слышала стук посоха Кана, отсчитывавшего ее время в крепости наверху, но постаралась избавиться от этой иллюзии, сосредоточившись на своем безмолвном пути к монгольскому лагерю.

Она быстро преодолевала километр за километром и вскоре добралась до первой из круглых палаток, которые служили кровом для монголов. На постах были выставлены охранники, но их было легко обойти – это было лучше, чем убить их. Ей незачем было так рисковать, пока она не достигла своей цели. В лагере могли поднять тревогу.

Она двигалась вдоль лагеря, останавливаясь, слушая, наблюдая. Дозорные были опытными и дисциплинированными, а это означало, что ей нужно сохранять терпение, и она сможет пройти мимо них. Шатры были разбиты в строгом порядке, они были сделаны из войлочных полотнищ и деревянных кольев. И повсюду были лошади. Чжи слышала о любви монголов к своим стадам, но сомневалась, что лошадям нравилось, что всадники привели их в это жаркое влажное место с кучей мух.