Полупьяные офицеры посмеялись шутке, но женщина обиделась.
— Вы не гогочите!.. Я — серьезно… Я ведь вас всех ненавижу! Всех!..
Королеву одернули, прикрикнули на нее, пригрозили:
— Если б ты не пьяная, да не женщина — так живо попала бы в расход!..
А позже, уже под утро, когда Королева Безле укладывалась в своей избе спать, Желтогорячая, превозмогая тяжелую сонливость, сказала ей.
— Вот ты, Маша, всегда меня ругаешь, что я задираю офицеров — а ты? Разве так можно?.. Ты знаешь на что они способны?..
— Я знаю, — вяло сказала Королева. — Я, Лидуша, не сдержалась… Во мне ведь все кипит… Я и не рада, что увязалась с ними… Я, Лидуша, ненавижу их…
— За что их любить? — зевнула Желтогорячая. — Нам если любить кого, надолго ли нас хватит…
— Нет, я не про это. Я их ненавижу за все их повадки; за злобу ихнюю… Как они, Лидуша, с крестьянами расправлялись!..
— Ну, — еще раз зевнула Желтогорячая (разговор какой неинтересный; спать хочется) — так ведь то красные… большевики. Как же иначе?
— А они хуже большевиков! Хуже! — вспыхнула Королева и грузно завозилась на постели. — В тысячу раз хуже!..
— Тише ты, сумаcшедшая! — оробела Желтогорячая — и сползла с нее сонливость. — Совсем ты, Маша, сдурела!.. Тише!..
— Не бойся… никто не услышит… А, веришь ли, — не лежит у меня сердце дальше с ними тащиться… Куда мы тянемся, зачем?..
— Ну–ну! Не глупи! Доберемся до Читы, а оттуда в Харбин… Там такие шантаны! Там иностранцев полно!.. Сама же все радовалась…
— Не знаю я теперь… Дико у них… Донесем ли мы, Лидуша, кости целыми до Харбина?..
— Посмотрим… Давай лучше спать…
6. Разговор практический.
— Георгий Иванович, вы сами допрашивали часовых?
— Сам, господин полковник!
— Ну и?..
— Сначала отпирались: «Знать ничего не знаем!» — а когда я принажал, один разнюнился: «Простите! на деньги позарился! на золото!..» Я спрашиваю: «Откуда узнали, что деньги в ящиках?» — «Ребята, говорит, болтали…» — Какие ребята?» — «Да, почитай, весь обоз!»…
— Вот как!..
— Да, очевидно, все разнюхали…
Полковник Шеметов нервно прошелся по избе и помолчал. Адъютант, остро поглядывая на него, следил.
— А ведь это неладно! — озабоченно сказал полковник. — ак вы, Георгий Иванович, полагаете?
— Куда уж тут ладно!.. Весь отряд узнает — большие могут нам быть, полковник, неприятности… И так люди ненадежны, болтают… Было несколько случаев дезертирства… Вчера арестовали подозрительного типа, на жида смахивает…
— Расстреляли?
— Разумеется…
Снова помолчали. Полковник щелкнул портсигаром, угостил адъютанта папироской, сам взял. Закурили.
— Какие меры, по–вашему, помогли бы? — затянувшись и окутав себя дымом, спросил полковник.
— Какие?.. Нужно, по–моему, деньги из ящиков переложить в другое место.
— Ну, а там, в другом месте, не разнюхают разве?.. Нет, это не план.
— Простите, полковник, нужно найти такое место, где бы не разнюхали.
— Но какое?..
— Подумаем… Найдем.
— Подумайте.
В избе было жарко. На крашеном деревянном столе ярко горела штабная лампа–молния. Где–то за стеной, на хозяйской половине гудели голоса. За заиндевелым окном грудилась морозная голубая ночь.
Адъютант прошелся по избе и мягко (чуть–чуть согнув ноги в коленях) сел на скрипучую табуретку у стола. Полковник полулежал на диване. Над ним весь угол был заставлен, завешан иконами. Табачный пахучий дым тихо плыл вздрагивающими, вьющимися лентами: над огнем, над головами,. возле иконописных ликов.
Нарушая неожиданно молчание, адъютант перегнулся (тонко скрипнула табуретка) к полковнику и вяло улыбнулся:
— Я, собственно говоря, полковник, уже составил план… Я только боюсь, что вы из предрассудка откажетесь от него…
— Что такое? Какой план? — оживился полковник. — Если хороший — валяйте смело!
— План хороший! — снова покривил ад'ютант губы вялой улыбкой.
— Ну!?
Адъютант встал с табуретки, прошелся, остановился перед полковником:
— Видите ли… С нами следует при почетном карауле тело подполковника Недочетова… В условиях войны вообще не полагается пускаться в такие сентиментальности, но вдова полковника настояла, и мы принуждены были взять труп с собою… Мертвым, собственно говоря, все равно где гнить. А гроб — место надежное…
— Что такое? — вскинулся полковник, перебивая адъютанта. — Вы полагаете…
— Виноват, полковник, — вот вы и недовольны… Я предупреждал…
— Но, постойте, постойте! Что же вы это предлагаете?.. Положить к мертвому в гроб…
— Нет, не к мертвому, а вместо мертвеца… Вместо мертвеца!..
— Фу-у! какая гадость!..
Полковник взволнованно встал на ноги и ненужно застегнул пуговицы своего френча:
— И как вам, Георгий Иванович, такая гадость в голову пришла?
Адъютант снова вяло улыбнулся и промолчал. И когда полковник, немного успокоившись, опустился на диван, он выпрямился, ловко составил (хотя и в валенках) каблуки вместе, носки врозь и деревянно, по–военному, отчеканил:
— Честь имею кланяться, господин полковник!
— Постойте, погодите, Георгий Иванович! — болезненно поморщился полковник и растерянно поершил коротко остриженную голову. — Не торопитесь…
— Слушаюсь!
— Ах, оставьте этот тон, Георгий Иванович! — с кислой гримасой произнес полковник. — Говорите толком, советуйте… Разве нет иного выхода?..
