Гроб хрустальный. Версия 2.0 - [3]
Вот и сегодня – Илья сам зашел, еще утром, извинился, предупредил: вечером опять гости, у девушки одной день рождения. Ольга Васильевна удивлялась сначала, почему у них столько дней рождения, но Шаневич объяснил, что квартиру купил не для себя, а для бизнеса, у него там человек пятнадцать работают и живут, прямо как в коммуналке.
– В тесноте, – сказал он, – да не в обиде. И на работу, – пошутил, – ходить недалеко.
Ольга Васильевна еще спросила, что за бизнес такой, и Илья рассказал, но она поняла только, что про компьютеры, но не про торговлю, а про какую-то печать, вроде типографии.
Ну, типография так типография, ей-то что? Но сегодня молодежь припозднилась, время уж к двенадцати, а музыка все бу?хает, и ноги по потолку стучат. Выключила телевизор, который весь вечер призывал голосовать за Ельцина (не пойдет она голосовать за Ельцина, и за Зюганова не пойдет), ткнула окурок в пепельницу, глянула на себя в зеркало и пошла в прихожую. Как в воду глядела – не раздевалась, спать не ложилась, знала: допоздна гулять будут. Отперла дверь и услышала чьи-то быстрые шаги на лестнице: цок-цок-цок, кто-то наверх побежал. Видать, парочку спугнула. В старых домах хорошо целоваться на лестнице – места много, подоконники широкие. Еще до войны, когда только школу окончила, провожал ее домой Вадик Орлов, так, бывало, полчаса пройдет, пока до квартиры доберешься. А теперь даже где могила – неизвестно. Сгинул под Сталинградом в 43-м…
Она медленно начала подниматься и вдруг замерла. На лестничной площадке лежала белокурая девушка – лицом вниз, волосы намокли от крови, одна нога вытянута, другая согнута в колене, юбка, и без того короткая, задралась, видна резинка от чулка. Поднимаясь по лестнице мелкими шажками, Ольга Васильевна еще успела вспомнить, какие чулки – фильдеперсовые, на подвязках – носила когда-то сама. Перевела дыхание над телом, потом нагнулась, перевернула. Опыта не занимать – скольких в свое время вытянула. Чай, не все позабыла за полвека.
Что позабыла – то позабыла, но помнила достаточно, чтобы увидеть: девушка мертва. Горло перерезано, кровь хлещет. Вот так же умер Яшка Шварцман, задело осколком в сорок втором. Как она плакала тогда, как убивалась!
Кряхтя, Ольга Васильевна выпрямилась и начала спускаться. Немало убитых повидала в жизни, а вот поди ж ты, не думала, что еще доведется. Чуть в стороне валялся нож, рукоятка обмотана изолентой. На стене – какие-то странные знаки, словно убийца руки вытирал.
Надо бы позвонить в милицию, но Ольга Васильевна милицию не любила. Ни ту, старую, советскую, ни эту, демократическую. Всегда им начхать на людей, те за план и отчетность волновались, эти только о своем кармане думают. Вернулась в квартиру, пошла в ванную, вымыла руки, повздыхала, посмотрела в зеркало. Не оставлять же девочку так лежать на лестнице. Сняла телефонную трубку, сказала дежурному адрес: Хрустальный проезд, дом 5 – и удовлетворенно заметила, что рука, набиравшая "02", дрожит не больше обычного.
2
Хрустальный пр., д. 5, кв. 24, читает Глеб. Клетчатый листок, вырванный из блокнота, клетки чуть крупнее, чем в старой школьной тетради. Больше никогда не решать задач по планиметрии; и по стереометрии не решать. В клетках теперь нет смысла: не нарисуешь чертеж, не проведешь окружность по двенадцати точкам. Радиус – пять клеток: крест и восемь треугольников с катетами в четыре и три клетки. Шестнадцать плюс девять равно двадцать пять: на счастье матшкольных мальчиков, вечно забывавших дома циркуль, теорема Ферма верна только для n»2. Отсюда – навык: строить окружность без циркуля, навык, ненужный в повседневной жизни, как и большинство знаний, полученных в школе.
Хрустальный пр., д. 5. Домофон не работает, дверь открывается сама. Скрип ржавых петель: год назад Глеб не услышал бы этого звука – всё доносилось точно сквозь вату, увязало в плотном воздухе, мутном, как вода у общественного пляжа. Мир казался стертым, будто узор на обоях в однушке на «Соколе», доставшейся Глебу после размена их с Таней квартиры. Таня как всегда устроила все сама: рассталась, развелась, разменялась, разъехалась. Выдала две тысячи баксов наличными, перевезла на Сокол вещи и уехала во Францию – теперь уже навсегда. Прошлой весной Глеб вошел в свой новый дом – и увидел все те же книги на полках, те же картинки, пришпиленные булавками к стенам, под стеклом на столе портрет Кортасара, вырезанный еще в десятом классе из «Литературки». Офигенно! сказал тогда Чак, разглядывая богатую коллекцию картинок и бумажек с выписками, разложенную под плескигласом, будто на витрине. Поперек стола на длинной бумажной полосе была зачем-то выписана цитата из Бодлера: «Сатана, помоги мне в безмерной беде!», а под ней, на карточках поменьше, расположились цитаты из Акутагавы, Сартра и Мандельштама. Женившись, Глеб спрятал все бумажки в верхний ящик – и не сомневался, что Таня аккуратно перенесла их на новое место. Прошлое спряталось, аккуратно прихваченное скрепкой, словно майки и джинсы, заботливо уложенные Таней в новый шкаф. Пара зимних ботинок у двери нежно прижались друг к другу. Глеб посмотрел на них, лег на диван и не вставал целый год.
Сергей Кузнецов — писатель, журналист, культуртрегер. Автор романов «Шкурка бабочки», «Хоровод воды», «Калейдоскоп. Расходные материалы», входивших в длинные и короткие списки всех самых престижных российских литературных премий и переведённых на многие иностранные языки.Роман будет опубликован издательством АСТ (Редакция Елены Шубиной).Благодарим Banke, Goumen & Smirnova Literary Agency за содействие в приобретении прав.
Сергей Кузнецов – журналист, писатель, известный сетевой деятель. Автор романов «Шкурка бабочки», «Нет» (в соавторстве с Линор Горалик), трилогии «Девяностые: сказки».Герои нового романа «Хоровод воды» – современные жители мегаполиса, у них нет практически ничего общего – только ушедшие поколения предков: каждый из них – часть одной большой семьи. Только не все об этом знают…Время, как толща воды, разделяет людей из разных эпох. Среди них – русский дворянин, ставший чекистом, и продавец обувного магазина, женщина-снайпер и когда-то талантливый спившийся художник, бизнесмен-аквариумист и ученый-шестидесятник.
«Когда-то я мечтал быть рок-звездой. Стоять на сцене, залитой кровью, как Игги Поп или Ник Рок-н-Ролл. Моя мечта сбылась. Я стал серийным убийцей».Интернет-газета рассказывает о преступлениях маньяка-убийцы. Амбициозная журналистка, склонная к мазохизму, ищет экстремального секса. Маньяк убивает снова и снова. Эти двое искали друг друга всю жизнь. Там, где они встретятся, останется лишь пустота и боль. А боль не знает лжи.«Я бы хотел написать книгу, где красота природы и красота смерти слились бы воедино. Эта книга была бы ложью – потому что, когда убиваешь, не думаешь о временах года.
Знаменитый испанец Артуро Перес-Реверте благословил Сергея Кузнецова на писательские подвиги и не ошибся: романы Кузнецова — образец увлекательной интеллектуальной литературы, в которых комизм переплетается с трагизмом, а напряженная интрига и динамичный сюжет соседствуют с чистой лирикой. …Эти люди считали себя яппи. Они были уверены, что с ними ничего не может случиться. Они ужинали в лучших ресторанах и пили кофе в редких московских кофейнях. Москва, август 1998-го, экономический кризис. Таинственное убийство.
Сборник статей о персонажах детских книг, кино-, теле- и мультфильмов.Карлсон и Винни-Пух, Буратино и Электроник, Айболит и Кот Леопольд, Чебурашка и Хрюша — все эти персонажи составляют «пантеон» советского детства, вплоть до настоящего времени никогда не изучавшийся в качестве единого социокультурного явления. Этот сборник статей, написанных специалистами по разным дисциплинам (историками литературы, антропологами, фольклористами, киноведами…), представляет первый опыт такого исследования. Персонажи, которым посвящена эта книга, давно уже вышли за пределы книг, фильмов или телепередач, где появились впервые, и «собрали» вокруг себя множество новых смыслов, став своего рода «иероглифами» культурного сознания современной России.
В мире, где главный враг творчества – политкорректность, а чужие эмоции – ходовой товар, где важнейшим из искусств является порнография, а художественная гимнастика ушла в подполье, где тело взрослого человека при желании модифицируется хоть в маленького ребенка, хоть в большого крота, в мире образца 2060 года, жестоком и безумном не менее и не более, чем мир сегодняшний, наступает закат золотого века. Деятели индустрии, навсегда уничтожившей кино, проживают свою, казалось бы, экстравагантную повседневность – и она, как любая повседневность, оборачивается адом.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
Этот несерьезный текст «из жизни», хоть и написан о самом женском — о тряпках (а на деле — о людях), посвящается трем мужчинам. Андрей. Игорь. Юрий. Спасибо, что верите в меня, любите и читаете. Я вас тоже. Полный текст.
«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В один день погибают две девушки. Женя Королева – предположительно отравлена. Мила Аксаланц – предположительно доведена до самоубийства. "Гуру по жизни" Юлик Горский и Антон, его Арчи Гудвин, расследуют эти две смерти, такие разные, и тем не менее таинственно связанные. "Подобно тысяче громов" -- роман из Москвы образца 1994 года. Рейв-культура, бизнес по-русски. Сказка и реальность, история любви, история дружбы. Первая часть трилогии Сергея Кузнецова "Девяностые: сказка".
В один из летних дней 1994 года в разных концах Москвы погибают две девушки. Они не знакомы друг с другом, но в истории смерти каждой фигурирует цифра «7». Разгадка их гибели кроется в прошлом – в далеких временах детских сказок, в которых сбываются все желания, Один за другим отлетают семь лепестков, открывая тайны детства и мечты юности. Но только в наркотическом галлюцинозе герои приходят к разгадке преступления.Автор этого романа – известный кинокритик, ветеран русского Интернета, культовый автор глянцевых журналов и комментатор Томаса Пинчона.Эта книга – первый роман его трилогии о девяностых годах, герметический детектив, словно написанный в соавторстве с Рексом Стаутом и Ирвином Уэлшем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.