Гризли - [5]

— Блин, я еле нашел это захолустье! — вывалился Длинный из своей тачки, осматриваясь во дворе. — Плутал черт-те сколько. От центра далековато, конечно.

— Еще не в курсе, — ответила я, хлопая его по подставленной ладони и кивая его эскорту. — Привез, чё просила?

Я еще не покидала двор, отложив ориентировку на местности на потом.

— А как же! И пивас, и дунуть, и пожрать. И все эти хозяйственные прибамбасы. Мне вон Наташа с этим помогла.

— Я Надя, — краснея щеками, поправила девушка, и у меня во рту стало кисло.

Бля, парень заставил тебя бегать по магазину, выбирая всякую бытовую фигню, привез черт-те куда, собирается использовать как дармовую рабсилу, потом еще и поиметь, но не сподобился даже имени запомнить. Я бы рожу ему этой сраной складной шваброй за такое разбила и, уходя, в задницу ее затолкала, а эта стоит, краснеет, глазками пусто-голубыми хлопает, вся из себя «чем тебе угодить». Вот где их таких делают, да еще и массово?

— Сука ты, — шепнула другу. — Когда уже изменишься?

— А чего мне меняться, пока таких вон стада вокруг пасутся, — тихо ответил он с циничной ухмылкой и продолжил громко: — Ну чё стоим, други мои? Выгружаемся и вперед — веселиться.

Мы живо перетаскали в дом все покупки, забили недавно включенный мною холодильник, и я повела их показывать «апартаменты». Хоромы бабки состояли из светлой кухни с большим количеством окон, гостиной квадратов на двадцать и спальни с кроватью полуторкой. Опять же санузел, совмещенный, но приличный. Правда, водогрей был тут газовый, и как к нему подступиться, я еще не поняла. Вот когда плиту зажигала, пыхнуло так, что сердце в горло скакнуло. В отцовской квартире-то все было на электричестве.

— Цветы жалко, — пискнула где-то за нашими спинами Надя, и я, оглянувшись, действительно только сейчас заметила множество горшков по подоконникам с засохшими безнадежно растениями.

— Да хрен с ними, в любом случае я понятия не имею, что с ними делать, — отмахнулась я. — Выкинем — и вся недолга.

— Ну, в принципе, не так все и катастрофично, — вздохнул друг, обводя все критичным взглядом. — Не фонтан, но пожить можно, пока твой пахан не остынет. Считай, ты типа в походе.

— Не остынет. Уже никогда, похоже. Я тут застряла.

— Вы шутите? — удивленно спросила гостья. — Тут здорово. Вон потолки какие высокие, и окна большие. Нужно все отмыть, и красота будет.

У меня аж язык зачесался ляпнуть какую-нибудь гадость этой восторженной дурочке, но я его прикусила. Обидится еще, а мне самой все тут мыть не улыбалось ни разу. Само собой, если выросла в избе в Мухосранске, то и здесь тебе хоромы.

— Ну вот и приступай, мы подключимся попозже, — подмигнул ей Антоха. Брехло. Он отродясь небось мокрой тряпки в руках не держал, как и я, собственно. — Пошли перекурим, что ли?

— А двор вроде не запущенный, — сказал он на крыльце, прикуривая. — Гамак вон даже, да и трава не по пояс. Бабка-то давно того?

— Год вроде, — пожала я плечами, глубоко затягиваясь и присаживаясь на ступеньку.

— Вроде… Совсем не общались, что ли?

— Ты же все обо мне знаешь. Слыхал хоть что-то о бабке? Они с мамой вроде как погавкались сильно, еще года три мне было. Вот и не общались больше.

— Сильно, однако. А с отцом что?

— Он мне не отец, выходит, — сглотнув горечь и скрипнув зубами, досмалила сигу до фильтра в два затяга.

— Гонишь?

— Не-а. Сам сказал, когда высадку на Луне мне тут устраивал.

— Охереть. И что теперь?

— А что теперь? Новая, бля, жизнь, самостоятельное плавание по бурным волнам взрослой жизни и прочая херня в этом духе. Общаться со мной, нищей, теперь не перестанешь?

— Дура совсем? — Он несильно хлопнул ладонью по моему затылку, но тут же огладил и привлек к себе за плечи. — Слушай, Рокси… может, это… ну ее нах эту Наташу?

— Надю.

Я стряхнула его клешню, скривившись. Знает ведь, что всех этих обнимашек терпеть не могу!

— Да поровну. Давай я ей тачку вызову, а мы нажремся от души, дунем и забудем все печали? Ты же знаешь, я всегда для тебя готов.

Когда-то мы с Длинным мутили, и я в курсе так-то, что погоняло ему дали совсем не за рост. В постели он был, в принципе, не плох, но больно уж нежничал. Короче, как-то у нас не срослось в качестве любовников, но вот друзьями мы стали. Бывало, по пьяни или под кайфом повторяли прежний опыт, черт знает и почему. Просто так. Чтобы, видно, в очередной раз убедиться, что в постели друг для друга не то. Он, вполне себе циник и бабник по жизни, в моменты близости начинал сюсюкать, долго запрягал, был любителем неторопливо поласкаться — ну чисто котик. То, что надо этим всем соблазняемым им наивняшкам, но не для бешеной меня. Терпеть я не могу вот эти шепотки, поцелуйчики, «так хорошо?» Я трахаюсь, а не любовью занимаюсь. И этим все сказано. Мне нужно, чтобы башню рвало от того, что мужик объезжает меня. Чтобы поблажек ни ему, ни мне никаких. Если не справляется, не тянет меня — пошел на хер. Задавалась я частенько вопросом, что со мной не так. Почему мне пресно, так как всем нормально. Почему никогда, даже девчонкой сопливой, не желала всей это романтичной лабуды: обнимашек, целовашек, томных вздохов и хождений за ручки. Никакой близости за сиюминутными пределами секса. А потом забила. Как сказал тот же Длинный: «Да все с тобой нормально, это мужики не на твой вкус просто. Одним сладко надо, а тебе остро, чтобы аж полыхало. Каждому свое».