Гримерка Буратино - [16]

— Прихватизировали, — закреплял понравившееся слово Николаевич. Сели за «мужской» стол, атаман опять перекрестился, и стали кушать ароматный напиток. Себе позволил только грамм пятьдесят, а вот Борисов и атаман после двух рюмок, стали пить коньяк стаканами.

— Ты, Борн, не жадничай, такой момент, понимаешь. Я не понял, какой момент, выпить или познакомится. Разговорились. Я поведал атаману, что тоже служил в Советской Армии.

— И как, удачно? — поинтересовался Шатров.

— Удачно, — ответил, — полтора года ваксил гуталином асфальт, чтоб блестяще-чёрным был. И осенью листья зелёной краской красил. Наш генерал, понимаешь, любил весну, понимаешь. Гы-гы, от атамана. А Борисов в СА не был. Не довелось ему армейского дурдома испытать.

— Борн, я смотрю, ты жалеешь, что служил?

— Как бы ни так. Два года в портянках, зато — век воспоминаний. Да, и интересно было. И важный гость стал свои вопросы задавать. Главным ответчиком был Николаич. Я отмалчивался, а немного погодя, когда затронули нашу технику, показал возможности мобильного телефона, атаман выпал в осадок, и после всё, что мы ему говорили, принимал без «критического анализа». Потом в осадок выпал Борисов, когда узнал, что мы попали на часть Донской земли и вместе с нами на территории Ясной очутились разные объекты и люди: из 1968, 1972, 2014 годов.

— Как? — только и сказал Николаич. Нашёл знатоков, как же.

— На всё воля божья. А, как мы ещё могли объяснить такое. — Если бы они ещё знали мою «эпопею»! Пауза. И неунывающий Борисов стал рассказывать разные анекдоты. Я рассказал несколько анекдотов про Штирлица. Гы-гы. — Кто о чём болит, — подумал коряво. Борисов принёс ещё две бутылки. Вышла перезагрузка стаканов. Пришла Зося, взглянуть, что я наснимал на вокзале. Посмотрела видеоряд, хмыкнула, отказалась от настойки и поменяла у нас тарелки. Солнце, к сему времени село, включили переноску. И под эту переноску, Шатров полез смотреть наши машины.

— Автомобили, все ваши? — спросил.

— То почтовая машина. А это Борна и Зоси, — не мигнув глазом, соврал Николаич, и без перехода, — возьмешь меня личным шофёром?

— Та ну на. Я что — император? — отчеканил Шатров, и тоже без перехода, — а не хило живут работники почты.

— Где то я уже такое слышал, — медленно произнёс Николаич. — Атаман, если что прикроешь?

— Ато. И мы вернулись к столу. Пару минут на короткий тост и заедание.

— Атаман, ты оружием болеешь? — уже коряво спросил Николаич. Шатров кивнул. И Борисов, радый, что нашёл такого болеющего соседа, подарил Шатрову «Иж-71». — Только, понимаешь, Рома, патронов к нему маловато.

— Сделаем.

Собственно говоря, приметил, что тёзка перешёл с почти правильного литературного русского языка, на какой то «суржик» из смеси русского, украинского и нашего современного. Я это озвучил. Шатров засмущался, а Николаич, хлопнул атамана по плечу.

— Наш человек! — сделал вывод. — Борн, включи, плиз, музыку.

— Сделаем. Включил записанные на мобильник хиты а ля 80-е. Хиты Борна совпадали с моими хитами там. — Нормально. Косяков по музыке не будет. А раут надо закрывать. Борисов с атаманом уже спивалы что-то а ля София Ротару, на олбанском языке.

Тут к столу, бочком, подошёл мальчик лет так шести, перемазанный зелёнкой.

— Здрасти. Папенька, маменька за тобой послала.

— Даа, кстати познакомьтесь, мой наследник, Роман Романыч, проказник конечно, но… И повисла пауза; что-то атаман не договаривал. Пришлось заполнять паузу мне.

— Привет, тёзка, — протянул Ромке руку, казачок руку пожал и стал с любопытством разглядывать всё, что попадалось ему на глаза. Синие глазёнки блестели таким любопытством, что пришлось, провести экскурсию, тем более что у Борисова и Шатрова-старшего начинался процесс прощания с обязательными стременной, закурганной, естественно-долгий процесс. Ромка закидал меня вопросами, как мы тут оказались, а потом, возле гаража, вдруг насупился.

— Э, парень, ты чего это смурным стал?

— Тут, у меня велосипед лежал в лопухах. И пропал. Папаня всыплет. Шмыгнул носом.

— Да некрасиво получилось. Сим-салабим-абракадабра, велосипед появись. И из гаража вывел детский велосипед. Ромка, засветился от такого фарта. Эльза, увидев мальчика, посюсюкав, вынесла в пакете всяких вкусностей, вручила Ромке, а мне дала пакет с гостинцами для жены и дочки атамана. Дошли до калитки домуса атамана. Бла-бла-бла.

— … Катенька, они же такие, как мы, — захваливал нас атаман, — А техника — о-о! Красивая жена Шатрова, смущалась, отказывалась от гостинцев, пыталась увести мужа поскорее домой, загоняла домой и припоздавшего со сном Ромку, и сама пошла за ответными гостинцами. Принесла творог, сметану в кринке, шмат сала и корзинку с перепелиными яйцами. Борисов охнул, когда заглянул в корзинку.

— Атаман, давай дружить семьями! — напросился. — Будет, сёдня, Борисов Казановой.

— Ха-ха, давай, Николаич! Распрощались. Борисова Эльза отвела спать. Затем вернулась.

— Зосю и Лиэль я поместила в спальню около столовой, — сообщила, — если вы, Роман Михайлович, не против? «Надо же впервые за день по имени — отчеству».

— Добро.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. И Эльза ушла во флигель.