Григорий Сковорода - [48]
А если нашея, внутрь нас, меры не сыщем, то чемь измерить можем? А не измерив себе прежде, что пользы знать меру в протчиих тварях? Да и можно ли? Может ли слеп в доме своем быть прозорливым на рынке? Может ли сыскать меру, не уразумев, что ли то есть мера? Может ли мерить, не видя земли? Может ли видеть, не видя головы ея? Может ли усмотреть голову и силу ея, не сыскав и не уразумев своея в самом себе? Голова головою и сила понимается силою» (15, стр. 41).
Афанасий. Люди в жизни своей трудятся, мятутся, сокровиществуют, а для чего, то многие и сами не знают. Естли разсудить, то всем человеческим затеям, сколько их там тысяч разных ни бывает, выдет один конец — радость сердца. Не для оной ли выбираем мы по вкусу нашему друзей, дабы от сообщения своих им мыслей иметь удовольствие; достаем высокие чины, дабы мнение наше от почтения других восхищалось; изобретаем разные напитки, кушаньи, закуски для услаждения вкусу; изыскиваем разные музики, сочиняем тьму концертов, минуетов, танцов и контратанцов для увеселения слуху; созыдаем хорошие домы, насаждаем сады, делаем златотканные перчи, материи, вышиваем их разными шелками и взору приятными цветами и обвешуемся оными, дабы сым зделать приятство глазам и телу нежность доставить; составляем благовонные спирты, порошки, помады, духи и оными обоняние довольствуем. Словом, всеми способами, какие только вздумать можем, стараемся веселить дух наш. О, сколь великим весельем довольствуются знатные и достаток имеющие в свете персоны! В их-то домах радостью и удовольствием растворенной дух живет. О, сколь дорога ты, радость сердечная! (15, стр. 207).
Где ж возмеш охоту без природы? Природа есть первоначальная всему причина и самодвижущаяся пружина. Она есть мать охоты. Охота есть ражжение, склонность и движение. Охота силняе неволи, по пословице. Она стремится к труду и радуется им, как сыном своим. Труд есть живый и неусыпный всей машины ход потоль, поколь породит совершенное дело, соплетающее творцу своему венец радости. Кратко сказать, природа запаляет к делу и укрепляет в труде, делая труд сладким (15, стр. 323).
Из суеверий родились вздоры, споры, секты, вражды междусобныя и странныя, ручныя и словесныя войны, младенческие страхи и протч. Нет желчнее и жестоковыйнее суеверия и нет дерзновение, как бешенность, разженная слепым, но ревностным глупаго поверия жаром тогда, когда сия ехидна, предпочитая нелепыя и нестаточныя враки над милость и любовь, и онемев чувством человеколюбия, гонит своего брата, дыша убийством, и симь мнится службу приносити богу […].
Говорят суеверу: «Слушай, друг! Нельзя сему статься […] Противно натуре […] Кроется здесь что-то […] Но он во весь опор со желчию вопиет, что точно летали Илиины кони. При Елиссее плавало-де железо, разделялись воды, возвращался Иордан, за Иисуса Навина зацепилося солнце, за Адама змии имели язык человеческой […] Вот! Скоро-де конец миру[…] бог знает, может быть, в следующий 1777 год спадут на землю звезды […] Что? Разве нельзя, чтоб Лот был пян от нововыдавленнаго вина? […] Пускай оно у нас не хмельное, но от бога вся возможна.»
Востать противу царства ея (природы. — И. Т.) законов — сия есть нещасная исполинская дерзость, люблящая преграждение, невозможность и безполезность, а супостат ползе.
Как же могла востать сама на свой закон блаженная натура, раз она велела тонуть железу — и бысть тако?
Такия нелепыя мысли пущай место имеют в детских и подлых умах, не в возмужавших и высоких фамилий людях. Да вкушают божию сию ложь и буйство дети и то до времени, а благоразумные да будут готовы к лучшему столу. Они, не быв причастниками лжи сея и буйства, могут не зажигать, но тушить факел колеблющаго общую тишину и блаженичествующаго раскола (15, стр. 373–374).
Дух. Начало вечнаго чувства зависит оттуду, дабы прежде узнать самого себе, прозреть таящуюся в теле своем вечность и будьто искру в пепеле своем вырыть. Сия искра протчия мыры, и сия мысленная зеница провидит в них вечность.
Душа. Разве вечность и бог есть то же?
Дух. Конечно, вечность есть твердь, везде всегда во всем твердо стоящая, и всю тлень, как одежду носящая, всякаго разделения и осязания чуждая. Она-то есть истина и нетление. Видишь, что свет премудрости тогда входит в душу, когда человек два естества познавает: тленное и вечное. А о неразумеющих есть пословица: «Двоих нащитать не умеет» (15, стр. 536).
Все тры мыры состоят из двох едино составляющих естеств, называемых материа и форма. Сии формы у Платона называются идеи, сиречь видения, виды, образы. Они суть первородный мыры нерукотворенныя, тайныя веревки, преходящую сень, или материю, содержащия. Во великом и в малом мыре вещественный вид дает знать о утаенных под ним формах, или вечных образах. Такожде и в символичном, или библичном, мыре, собрание тварей составляет материю. Но божие естество, куда знамением своим ведет тварь, есть форма. Убо и в сем мыре есть материа и форма, сиречь плоть и дух, стень и истина, смерть и жизнь. Например, солнечная фигура есть материа, или стень. Но понеже она значит положившего в сонце селение свое, того ради вторая мысль есть форма и дух, будьто второе в сонце сонце. Как из двоих цветов два духи, так из двоих естеств две мысли и два сердца: тленное и нетленное, чистое и нечистое, мертвое и живое! (15, стр. 539).
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
В книге рассматриваются жизненный путь и сочинения выдающегося английского материалиста XVII в. Томаса Гоббса.Автор знакомит с философской системой Гоббса и его социально-политическими взглядами, отмечает большой вклад мыслителя в критику религиозно-идеалистического мировоззрения.В приложении впервые на русском языке даются извлечения из произведения Гоббса «Бегемот».
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена одному из крупнейших мыслителей второй половины XVIII — начала XIX века. Особое внимание в ней уделяется творческой биографии мыслителя. Философское и естественнонаучное мировоззрение Гёте представлено на фоне духовного развития Европы Нового времени.Для широкого круга читателей.
Книга посвящена жизни и творчеству великого арабского мыслителя XIV - начала XV в. Ибн-Хальдуна, предпринявшего попытку объяснить развитие общества материальными условиями жизни людей. В ней рассматриваются и общефилософские, экономические и социально-политические взгляды философа. Особое внимание уделено его концепции государства. Книга предназначается всем интересующимся историей философии и социально-политической мысли.
Н. Милеску Спафарий (1635–1708) — дипломат, мыслитель, ученый, крупнейший представитель молдавской и русской культуры второй половины XVII — начала XVIII в. Его трудами было положено начало развитию в Молдавии философии как самостоятельной науки.В книге рассматривается жизненный и творческий путь мыслителя, его философские взгляды, а также его дипломатическая деятельность.