Григорий Распутин. Россия под гипнозом - [22]

Мужчин, бывших в окружении Распутина, можно подразделить на две категории: к одной из них принадлежали те, которые нисколько не скрывали к нему своей близости, открыто его посещая, и проводили с ним время, участвуя, так сказать, в его интимной жизни. К другой принадлежали те, которые свои отношения к нему старались скрыть – показать, что они с Распутиным ничего общего не имеют, но вместе с тем использовали его влияние в личных, политических или спекулятивных целях.

К первой категории принадлежали такие, как личный его секретарь Симанович, епископ Исидор, жених его старшей дочери прапорщик Пакхадзе, содержатель ресторана Роде и проч. и проч. (всех не перечтешь). Эти лица были постоянными завсегдатаями на Гороховой, 64, как бы членами его семьи.

Ко второй категории принадлежали лица высоких положений, ищущие назначений, домогающиеся поставок, концессий, приема ко двору, прекращения судебных дел и т. п. Свидания с ними у Распутина происходили главным образом на нейтральной почве, как-то: в квартире доктора Бадмаева, в квартире Головиной, в квартире Решетникова, в квартире Червинской (устроенной министром внутренних дел А.Н. Хвостовым специально для его свиданий), наконец, в автомобиле и т. п. Так с ним виделись: А.Н. Хвостов, Штюрмер, Белецкий, Протопопов, Добровольский, банкир Рубинштейн, банкир Манус и другие.

Кроме влечения к женскому полу, у Распутина было пристрастие к спиртным напиткам и к разгулу, чем и пользовались его окружавшие, спаивая его почти ежедневно. Попойки устраивались как на Гороховой, 64, так и в ресторанах, главным образом загородных. Распутин особенно любил посещать ресторан «Вилла Роде», где шел широкий разгул, благодаря его близким отношениям с хозяином, заканчивавшийся нередко в 5–6 часов утра в Новой Деревне у цыган. Напивались обыкновенно, как говорится, до бесчувствия, и все это сопровождалось бешеной пляской и развратом с женщинами легкого поведения. Нужно было удивляться крепкой натуре Распутина. После попойки, заканчивающейся утром, он отправлялся в баню, а затем, проспав не более двух часов, был совершенно свеж и мог начинать сызнова.

С дамами общества Распутин не кутил и старался свое обычное поведение скрывать, в особенности от тех, с которыми в близких отношениях не состоял… Попойки Распутина иногда сопровождались скандалами, то есть дело доходило до драки, так как Распутин становился тогда не в меру развязен и нахален. Раза два или три его били, когда он сталкивался при подобных обстоятельствах с лицами посторонними. Но Распутин скрывал такие случаи и никогда никому не жаловался. Два раза мне приходилось платить штраф по приговору мирового судьи за неосторожную езду Распутина на автомобиле (автомобиль принадлежал Охранному отделению; Распутин пользовался им для своих поездок в городе и в Царское Село). Распутин, как говорится, был «блудлив как кошка и труслив как заяц». Однажды, будучи приглашен на обед к скульптору Аронсону на Петроградской стороне, он позволил себе грубую выходку по отношению к одной из присутствовавших там дам; бывший тут же ее муж заступился за жену, намереваясь избить Распутина, причем так его напугал, что тот бежал из квартиры без шапки и, вскочив в пролетку первого попавшегося извозчика, понукал его пинками как можно скорее ехать домой на Гороховую, боясь погони.

В людях Распутин разбираться не умел. Он делил всех на две категории: «наш и не наш» – это значит: друзья и враги. В первую категорию очень легко было попасть – нужно было только получить рекомендацию от одного из друзей Распутина. Благодаря этому в число «наших» попадало много людей, к нему совсем и не расположенных, даже провокаторов, которые, пользуясь его расположением, извлекали свои выгоды и в то же время всюду его оговаривали и готовы были всегда сделать ему какую-либо пакость. Этим грешили не только простые смертные, но и министры»[57].

Как видим, у Распутина имелся важный недостаток: он не умел разбираться в людях. Это его и сгубит.

* * *

Несмотря на то что о роскоши квартиры на Гороховой ходили легенды, дочь «старца», Матрёна Распутина, вспоминала:

«Наша квартира состояла из 5 комнат. Роскоши никакой у нас не было. Все это вранье, что писалось тогда в газетах про нас. Комнаты наши и обстановка их были самые простые. В столовой стоял у нас стол, обыкновенные венские стулья и оттоманка, самая роскошная вещь из всей обстановки, подарок какого-то Волынского, освобожденного из тюрьмы по ходатайству отца; в спальне отца – кровать железная, американский стол, в котором хранились у отца под замком многочисленные прошения различных лиц, гардероб и умывальники; в кабинете отца – письменный стол, на котором ничего не было, кресло и диван; в приемной были одни стулья…

Он ходил в русской рубашке, русских шароварах, заправляя их в сапоги, и в поддевках. Мяса он не ел до самой своей смерти. Его обед всегда состоял из одной ухи. Кроме того, он еще употреблял редиску и любил квас с огурцами и луком. Больше этих кушаний он ничего дома не ел. Вставал он всегда рано и шел обязательно к ранней обедне. После этого он приходил домой и пил чай с черными сухарями или кренделями. Тут же после чая приходили просители, и на них уходил целый день отца. Правильного распорядка дня не было. Собственно, весь день уходил на просителей, и он принимал всех и всегда… К нему обращались очень многие с очень разнообразными просьбами: его просили о местах, о помиловании разных лиц, сидевших в тюрьмах. Вот, главным образом, с такого рода просьбами и обращались к нему. Ему разные лица давали деньги, но очень многие и просили у него денег. Никогда никому в денежных просьбах не отказывал. Он действительно одной рукой брал, а другой раздавал. Обращались к нему и за духовной помощью: просили совета, жаловались на тяжелую душевную жизнь. Он давал советы, старался помочь душевно, как мог»