Гридень и Ратная школа! - [77]

Позади раздаются ХЛОПКИ! Уже не от выстрелов — от взрывов. Похоже, поняли крестители, что нежить пулями не пронять. Теперь вот гранатами пытаются чудище неубиваемое положить — ну это они зря…

Опять крики, на этот раз болезненные. Видать, ошмётки кислотные до самых нерасторопных воинов Христа долетели и теперь жгут иноземцев похлеще железа калённого.

Ну, господа крестители, и чем дальше будете с новым хозяином горы воевать? Пуль нежить не боится, взрывов тоже, а больше у вас и нет ничего…

С подветренной стороны потянуло дымком. Неужто, крестители психанули и лес подожгли?

В таком случае надо скорее делать ноги, а то ведь пожар лесной может и от тропки заветной меня отрезать. И как мне тогда прикажете с горы этой треклятой спускаться? В море синее прямо как Ждан "прыгать"?

Ну уж нет, пускай крестители тут сами с нежитью бодаются, а я потопаю себе дальше. Один чёрт шансов против этой твари ни у кого из нас нет…

Внезапно панические вопли затихают и на смену им приходят радостные крики.

— Vittoria! — скандируют крестители.

В итальянском я не силён, но уж это слово узнать могу.

Вот и нашлась управа на нежить неубиваемую, а иначе чего бы воинам Христа победу праздновать?

Огонь, значит? Ясно. Теперь-то я точно без ручного огнемёта никуда. Осталось только его смастерить…

— Eretico! — раздаётся совсем рядом.

Из-за дальних деревьев выныривает ещё один креститель. На этот раз весьма необычный. Он с головы до пят упакован в странный серебристый костюм. В руках у крестоносца длинный раструб с наконечником как у алебарды, а за спиной громоздкий баллон.

Воин Христа наводит на меня своё орудие и внутри раструба я замечаю голубой огонёк.

А может и мастерить ничего не придётся…

.

Глава 24

Меня обдаёт жаром и рядом проносится густая, вязкая струя даже не пламени, а какого-то дьявольского напалма. Голубоватый росчерк прожигает ближайшее дерево, как картонку.

Повезло, что мне хватило мозгов сразу дёрнуться в сторону, а иначе вспыхнул бы как спичка. Даже хвалёный плащ и тот бы от столь сильного жара не уберёг. Синтетические ленты вмиг бы расплавились и слиплись, а графен благодаря своей высочайшей теплопроводности и вовсе испёк бы меня заживо.

От одной мысли о столь незавидной участи сердце ушло в пятки. Не думал, что столкнусь с чем-то подобным.

Что же это за горючая смесь такая?

Она вроде и горит медленно, но при этом жару даёт будь здоров. А главное, совсем не чадит, будто и нет в её составе никаких нефтепродуктов!

Даю ответный залп и крестоносец с огнемётом падает будто подкошенный. Из развороченного брюха вываливаются внутренности, но фанатик продолжает остервенело жать на гашетку огнемёта. Во все стороны разлетаются вязкие струи огня. Лес занимается пламенем.

Пока я спешно распаляю горн, с боков раздаётся слаженный боевой клич. И на этот раз звучит он не на чистом итальянском, а на ломанном славийском.

— Да устрашатся нас еретики, ибо мы — Папские рыцари, бич божий! Воспылай скверна!

Взяв меня в кольцо, крестители с огнемётами открывают огонь.

Ещё никогда прежде я не ковал с такой скоростью. В этот момент в меня будто сам Сварог вселился. Движения быстрые, скупые, а главное, ни единого намёка на никому не нужные слова…

Голодное пламя сталкивается с холодной вспышкой и тут же опадает не в силах навредить бетонной коробке.

Успел!

Сидя в кромешной темноте, я с облегчением выдыхаю. Ещё бы чуть-чуть и меня точно поджарили заживо.

Надеюсь, бетон, переложенный асбестом, выдержит тот нестерпимый жар, что сейчас лютует снаружи.

Снова разжигаю горн. В моём убежище становится чуть светлее и вместе с тем жарче. Похоже, огонь церковников ещё горячее, чем я думал.

Пора браться за дело, если не хочу, чтобы меня запекли как утку в глине.

Касаюсь порядком потеплевшего бетона и начинаю ковать.

Я не Отец орудийных башен. Моей меры не хватит, чтобы сравниться с Дланью Сварога. К сожалению, возвести огромную башню с многочисленными орудиями мне не под силу. Зато сварганить, что-нибудь поскромнее я способен. Думаю, глухой ДОТ, утыканный по самое не могу крупнокалиберными стволами, вполне сойдёт.

Сполох от ковки озаряет бетонную коробку и та в одно мгновение преображается. Теперь из голых до этого стен торчат прорезиненые шнуры из асбеста. И каждый из этих шнуров отвечает за целый ряд картечниц. Дёрнешь за одну такую верёвочку, и десятки стволов там снаружи огрызнутся гранёной дробью. Крупной, как перепелиное яйцо и тяжёлой как камень.

Дёргаю за самый верхний шнур. Через глухие бетонные стены пробивается оглушительный рокот. Первая партия картечи отправляется в полёт. Скованная из тяжёлого и тугоплавкого вольфрама она не убоится ни огня, ни препятствий на своём пути. Безжалостной волной она накроет воинов Христа и не будет для них спасенья. Ну а тех, кто каким-то чудом выживет, добьёт второй залп.

Дёргаю за следующий шнур. Вновь раздаётся грохот — это следующий ряд картечниц разродился смертоносным вихрем. Осталось ещё три, но прежде чем их использовать я делаю паузу и прислушиваюсь к собственным ощущениям. Кажется, жар спал.

На скорую руку разогреваю горн и создаю на стене бронированное окошко. Вглядываюсь. Никого. Только бездыханные тела, посечённые кусты и надломленные деревья.