Гридень и Ратная школа! - [3]

Поджав подбородок, я уверенной походкой зашагал в сторону потерявшего всякий страх АУЕшника. Пора было преподать этой жертве близкородственных связей урок. И начну я, пожалуй, с его почек, чтобы как минимум неделю ссал кровью и каждые полчаса, сидя на толчке, вспоминал обо мне.

Видимо, разглядев в моих глазах свою незавидную участь, мужик принялся пятиться. В его до этого дерзком взгляде промелькнула сначала неуверенность, а затем и зарождающаяся паника.

В какой-то момент он и вовсе развернулся, чтобы рвануть от меня в сторону трансформаторной будки. Подгоняемый жаждой мести я бросился следом за мелким вредителем и именно этот необдуманный поступок стал роковым.

За электрической подстанцией меня уже поджидали.

Стоило завернуть за угол строения, как живот резануло острой болью. Я попытался закричать, позвать на помощь, но плотная ладонь, пропахшая солярой и мазутом ловко заткнула мне рот.

Вместе с кровью из распоротого живота утекали и силы. Я дёргался, сопротивлялся, но всё было тщетно. С продырявленным брюхом, удерживаемый с двух сторон, прижатый спиной к трансформаторной будке я только и мог, что мычать да вращать глазами от боли.

В какой-то момент неприятные ощущения поблёкли, а вместе с ними ослабла и хватка моих убийц. Земля ушла из-под ног, и я начал заваливаться вперёд. Именно в этот момент, сквозь спустившиеся сумерки я сумел разглядеть второго нападавшего.

"Охренительный план Олег, надёжный как холодильник Заря. Одного ты не учёл — человеческой жадности и тупости. Твоей тупости Олег!"

Нет, ну кто мог предположить, что водитель фуры решит меня кинуть? Вот гнида, чтоб ему на ручник жопой усесться и на СПИДозной плечевой жениться…

* * *

— Стоум, ты где шляешься блудень малолетний!? — донеслось до ушей стариковское ворчание.

"В подполе, где же ещё?! Ты же меня сам за огурцами отправил, маразматик старый!"

Впрочем, вслух перечить не стал. Иной мир — иные правила. Старость здесь в почёте, а мой нынешний дед к тому же самый знаменитый человек на селе. Ну ещё бы! Бывший десятник княжеской дружины — это вам не хрен с горы. Такой, несмотря на преклонный возраст, и нос набок своротить может — силушка в руках ещё осталась.

Искомые соленья нашлись быстро, и я споро начерпал малосольных огурцов из кадушки прямо в деревянную миску.

Осталось дело за малым — выбраться из погреба. Для полноценного человека задача не из сложных, для меня же — очередное испытание. С единственной рукой, да и той занятой, довольно тяжко взбираться по деревянной лесенке.

Пока корячился у первых ступенек, запихивая миску под правую культю, сетовал на судьбу. С одной стороны, по велению неизвестных сил я обрёл вторую жизнь. С другой же, судьба мне досталась преотвратная. Словно в наказание за последнюю выходку, я родился одноруким калекой. После такого волей-неволей задумаешься о вселенском равновесии.

Но нет худа без добра, этот случай позволил мне пересмотреть некоторые взгляды на жизнь. И хоть святым мне уже не стать, но во время следующего дельца я, по крайней мере, поостерегусь упоминать господа всуе и воровать у детей. А в том, что я опять встану на скользкую дорожку, не было никаких сомнений. Чую, по-другому мне в этом мире в люди не выбиться, а прозябать в захудалой деревеньке отчего-то не хочется.

Что же касается моей отсутствующей руки, то есть у меня некие подозрения на этот счёт. Врождённая ампутация — именно так на Земле называли мой недуг. Как его величают здесь я не знал и на то имелась веская причина. Свободного доступа к информации, такого как интернет тут отродясь не было.

Да и в целом мирок мне достался хоть и альтернативный, но немного отсталый. В дедовом доме имелось электричество, но не хватало водопровода. На дубовом столе стоял радиоприёмник, зато во всём селе было не сыскать самого завалящего телевизора. Про компьютеры говорить и вовсе не стоило. Да чего уж там, на весь населённый пункт приходился всего один телефонный аппарат, да и тот хранился в доме у старосты.

В общем, странное местечко. Вроде бы та же Россия, но с отличиями. Например, правят здесь до сих пор князья, а вместо привычного мне христианства царит дремучее язычество. Ну и язык чуть другой, куда же без этого?

По всему выходило, что ни о каком крещении Руси местный люд и не слыхивал. Да и звалась моя новая родина по-иному. Не Россия и даже не Русь. Славия.

С трудом выбравшись из погреба, я прошлёпал босыми ногами по тёплому дощатому полу в сторону зала. Нужно было поторапливаться, пока старый хрыч совсем не осерчал.

Дед мне попался с норовом. Ох, сколько же я от него за прошедшие тринадцать лет натерпелся — словами не передать. Но всё это меркло по сравнению с дедовым поступком. Можно даже сказать подвигом. Не каждый одинокий мужик, особенно в преклонном возрасте согласится повесить себе на шею обузу в лице самого настоящего беспризорника. А этот взял и повесил. Не посмотрел, что родная мать бросила меня помирать у капища местных богов, не смутился моего увечья. Подобрал, обогрел, приютил. Жизнь мне спас. Одним словом, мировой мужик, хоть и мудак редкостный. Иногда так и хочется его красным словцом приголубить, а лучше массивным табуретом по плешивому темечку. Жаль, остатки совести не позволяют.