Грибоедов за 30 минут - [93]
До Эривани 12 верст. Летняя беседка с витыми галереями в три этажа. Сам сардарь на балконе. Вода на улицах. Ad memorandum: Mehmour.
Патриаршее сравнение: Эчмедзин как роза между терниями. Портрет шахов гравирован в Париже.
С. Бегичев. Мать и сестра.
Огарев.
Шаховской.
Катенин.
А. О.
Шмидт.
Панин.
П*. Н.
Завадовский.
А. П. Огарева.
Бебутова.
19 <января>. Вода ночью замерзла в комнате. Отправляюсь. Арарат вправе, как преогромный белый шатер. Много деревень, садов, речек. Маленькое ущелье Девалу[14].
22 <января>. Медление в Нахичевани. Армяне живут хуже татар, – окно для света и дыму, без камина. Мирза-Мамиш, персидская лесть. Чем к ней кто доступнее, тем ее покрывало более редеет[15].
Февраль. От Гаргар к юго-западу, влево, через ущелье, занесенное снегом. Выехавши на широту – равнина до караван-сарая. – По пригоркам до Маранда. Маранд виднеется на высоте за три агача. – Из Маранда в горы подъем трудный. От караван-сарая спуск до Софиянки, ровно до Тавриза; влево и вправо делятся горы
Крым
<24 июня – 12 июля 1825.>
Июня 24. Середа. Иванов день. Вверх по Салгиру верхом. Сады, минареты, Перовского дачка – приятной, легкой архитектуры домик. Облако столбом над Чатыр-Дагом, будто курится. Ручьи падают справа от нашей дороги в Салгир. Тополи, надгробные камни с чалмами. – Аянь, на восток от него в полуверсте источник Салгира в известковой каменной котловине. Пещера, вход с двух сторон; спереди с шумом извергается источник, слева род окошка; мы, разутые, лезем в него, цепляемся по голым камням, над нами свод, род пролома сверху, летучая мышь прилеплена к стене возле, и внутренняя продолговатая пещера позади нас. Мы сидим над самым о[брыво]м. М. Ш. называет его глазом. Вода холодная, как лед.
После обеда из Аяна косогором к западу, направо лесистая впадина к дороге между Чатыр-Дагом и Темирджи, склонение к северу Яйлы, под ним домик, тут дача Офрена, сзади подошва Чатыр-Дага, впереди ущелье Кизиль-Кобе, проезжаем чрез ущелье Альгар, деревня Човки (станция к Алуште), влево малый Джанкой, вправо речка Кизиль-Кобе, ущелье входит клином в гору, там родник сперва наружу, потом отвесно под землею, потом снова широкою лентою падает на камни и течет в долину, которая позади нас; орлиные гнезда, орешник, кизиль, род ворот между двух самородных камней, пещеры, своды, коридоры, столбики, накипи.
Симферополь. Цыганская нынешняя музыка в Крыму – смесь татарского с польским и малороссийским.
Июня 25. Дождливый день. Берем несколько назад, потом левее, по северной подошве Чатыр-Дага до Буюк-Джанкой, оттудова вверх довольно отлогая дорога, лесистая, справа овраги, тесные и глубокие долины, бездны лесные, там течет Альма, ее исток между Чатыр-Дагом и Султан-горой, белые холмы Саблы в отдалении, еще далее горы Бахчисарая. Поднимаемся на террасу каменную, инде поросшую лесом, убежище чабанов внизу, а далее в равнине все еще туман. Шатаемся по овчарням.
После обеда. Наелись шашлыка, каймака, на круглом столике, поселившись в каменной яме к северу от овчарного хлева. Зелень и климат северные. Низменная даль все еще подернута непроницаемою завесою, оттудова тучи поднимаются к нам, ползут по Чатыр-Дагу. Он совершенно дымится. Горизонт более и более сужается, наконец я весь увит облаками.
У здешних пастухов лица не монгольские и не турецкие. Паллас производит их от лигурийцев и греков, но они белокуры, черты северные, как у осетинов на Кавказе.
Гроты снеговые, стены покрыты мохом, над ними нависли дерева. Спускаюсь вглубь, впалзываю в узкое отверстие, и там снежное приятелище – родник замерзший. Скатываем камень, – продолжительный грохот означает непомерную глубину. Выхожу оттудова, – синее небо.
Поднимаемся на самую вершину. Встреча зайца. На иных зубцах самого верхнего шатра и на полянах ясно, но у самого верхнего зубца нас захватывают облака, – ничего не видать, ни спереди, ни сзади, мы мокрехоньки, отыскиваем пристанища. Розовая полоса над мрачными облаками, игра вечернего солнца; Судак синеется вдали; корабль в Алуште будто на воздухе; море слито с небом. Попадаем в овчарню на восточной вершине, обращенной лицом к югу. Сыворотка, холод, греюсь, ложусь на попону, седло в головах, блеяние козлов и овец, нависших на стремнинах. Ночью встаю, луна плавает над морем между двух мысов. Звезда из-за черного облака. Другая скатилась надо мною. Какой гений подхватил ее?
Июня 26. Пятница. Кочуем в тумане и в облаках целое утро. Сажусь на восточный утес, вид на глубину к Темирджи. Два корабля в Алуште. Съезжаем до лучшей погоды в Корбек, лесом ручьи. На квартире (крайней кверху) с балкона вид на море. Справа из-за Султан-горы высовывается Кастель. Балкон под сливою и грецким орешником. – Под вечер пешком в Алушту средними возвышениями, подошвою Чатыр-Дага. Замок Алустон в развалинах, налево Шумы, деревня Темирджи на воздухе; возвращаюсь низом, сперва садами, потом тропою, которая ведет в Бешуй, ногами растираю душистые травы, от которых весь воздух окурен. Татары любят земные плоды.
Ночью встаю, месячно.
27 <июня>. Опять в гору; сперва лесом, потом голые вершины уступами. Круча.
«Итак, вы получили или купили земельный участок. И вас кроме сарайчика, в котором можно хранить только садово-огородный инвентарь, вам хочется иметь дом на дачном участке. Каким он будет? Все зависит от того, сколько средств, времени и труда вы решили на него затратить. Ведь очень многие горят желанием сделать что-то своими руками на своей земле, будь то маленький домик или настоящая усадьба. Хотя и маленькие домики могут быть настоящим уютным и комфортным жильем или местом загородного отдыха…»Каждый владелец дачного участка мечтает превратить его в райский уголок.
Двадцать первый век – век твоей молодости. Другая жизнь, другие требования, другие цели. Этот мир создан специально для тебя, но ты пока не подобрала к нему ключик. Поэтому тебе может казаться, что никто раньше не переживал того, что ты переживаешь сейчас, что твои эмоции уникальны, а проблемы – единственные в своем роде. Ты можешь чувствовать себя одинокой и непонятой, брошенной на произвол судьбы в бурном море житейских бурь и невзгод, тебе может казаться, что родители не хотят вникнуть в твои проблемы, друзья предают, а учителя попусту придираются.
Книга посвящена художественной ковке – одному из древнейших способов обработки металлов.В книге представлена подробная информация о кузнечном ремесле, включающая его историю и развитие.Особое внимание здесь уделено кузнечным инструментам (опорным, ударным, вспомогательным и измерительным), изготовлению этих инструментов, а также разновидностям кузнечной рубки, отделке поковки, сборке кованых изделий и защите поверхностей кованого металла.
Рулеточные системы, основанные на вероятностях, преследуют своей целью достижение положительного результата. Существует множество стратегий, при помощи которых можно добиться выигрыша. В этой книге описаны системы, которые помогут добиться успеха, а также системы, которые считаются ошибочными. Знание этих стратегий очень важно для игроков в рулетку, т. к. с помощью их Вы избежите типичных ошибок.
Книга подробно расскажет о явлении коррозии металлов, о причинах ее возникновения и методах защиты от нее.Кроме того, в книге дана подробная информация о термической обработке металлов, о таких ее разновидностях, как отжиг, нормализация, закалка и отпуск, а также о химико-термической обработке черных металлов.
Немаловажную роль в художественной обработке металлов играет опиливание. В книге подробно изложена сущность процесса опиливания, детально рассмотрены типы напильников.Особое внимание в книге уделено опиливанию выпуклых поверхностей и мелких деталей, а также уходу за напильниками.
Автор рассматривает произведения А. С. Пушкина как проявления двух противоположных тенденций: либертинажной, направленной на десакрализацию и профанирование существовавших в его время социальных и конфессиональных норм, и профетической, ориентированной на сакрализацию роли поэта как собеседника царя. Одной из главных тем являются отношения Пушкина с обоими царями: императором Александром, которому Пушкин-либертен «подсвистывал до самого гроба», и императором Николаем, адресатом «свободной хвалы» Пушкина-пророка.
Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Очерки, эссе, информативные сообщения советских и зарубежных публицистов рассказывают о судьбах книг в современном капиталистическом обществе. Приведены яркие факты преследования прогрессивных книг, пропаганды книг, наполненных ненавистью к социалистическим государствам. Убедительно раскрыт механизм воздействия на умы читателей, рассказано о падении интереса к чтению, тяжелом положении прогрессивных литераторов.Для широкого круга читателей.
Данное исследование частично выполняет задачу восстановления баланса между значимостью творчества Стругацких для современной российской культуры и недополучением им литературоведческого внимания. Оно, впрочем, не предлагает общего анализа места произведений Стругацких в интернациональной научной фантастике. Это исследование скорее рассматривает творчество Стругацких в контексте их собственного литературного и культурного окружения.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.