Грибоедов - [222]

Конечно, доктор Макнил мог бы многое сказать в свою защиту; с помощью умного адвоката он оправдался бы в суде. Но круг подозреваемых в тегеранском злодеянии ограничен и, кажется, только на Макниле и парламенте совпали все характеристики. Господа присяжные, ваш вердикт?

Грибоедов погиб. А если бы не погиб? Что ожидало бы его в России? что он бы дал России? или прав был Пушкин, и автор «Горя от ума», достигнув бессмертия, мог умереть и не стоит жалеть о его смерти? Предположим, Грибоедов прожил бы весь срок активной человеческой жизни в семьдесят лет, то есть примерно до 1865 года. На дипломатическом поприще при Нессельроде он никогда бы не получил назначения в европейскую страну, но весьма вероятно, что через несколько лет был бы переведен на более высокий пост — послом в Константинополь. Россия в ту пору боролась за контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, важными для ее торгового и военного флота. В 1833 году она его получила, в 1841-м — потеряла по вине Нессельроде. А потом была Крымская война, когда Россия потеряла все и надолго. Будь Грибоедов, а не бездарный князь Меншиков в ту пору в Турции, он бы или предотвратил войну, или — что вероятнее — развязал бы ее на пять лет раньше, когда России пришлось бы воевать только с турками, а не с коалицией европейских государств, потому что в 1848–1849 годах все они страдали от серьезнейших внутренних кризисов — революций. Россия смогла бы выиграть войну, и в новое царствование Нессельроде сменил бы не лицейский товарищ Пушкина князь А. М. Горчаков, а, может быть, Грибоедов. Выше этого он не взлетел бы, но министром иностранных дел и канцлером, как Горчаков, стать бы мог.

Экономические его замыслы также могли быть удачны. Человек, который сумел заинтересовать в развитии Закавказья богатых предпринимателей, военных и гражданских лиц края, самого императора, — такой человек сумел бы и поддержать интерес к своему предприятию. Раз Закавказская компания была создана, под управлением Грибоедова она бы сохранилась, отъезд Паскевича в Польшу ему бы не помешал. При нем Чавчавадзе не поднял бы бессмысленное восстание — зять отговорил бы его. Грибоедов мог поддерживать замыслы декабристов, ибо они имели шансы на успех, и окажись он 14 декабря в Петербурге, он, возможно, не позволил бы их бездарно растратить. Но мятеж грузинских князей никаких шансов не имел, и Грибоедов предотвратил бы его. Он собирался досконально изучить политическую экономию и современное состояние Востока и выписал в Тавриз множество книг по этим вопросам. Книги пришли, но некому уже было их читать. Грибоедов всерьез собирался заняться государственным и экономическим переустройством региона, и что-то, несомненно, ему бы удалось. У Грибоедова, как возможного главы огромного предприятия, было одно исключительное качество — бескорыстие. Оно позволило бы ему думать о деле так, как не удавалось с тех пор, может быть, никому. Но и в случае краха компании он сохранил бы Цинандали за семьей Чавчавадзе, вышел бы в отставку, жил бы там с Ниной, и в этом красивейшем месте Кахетии его не могло бы не посещать вдохновение.

Грибоедов ничего не написал после «Горя от ума». Он не мог творить, как Лермонтов — на клочке бумаги в перерыве между боями и балами. Пушкину для творчества нужны были осень и одиночество. Грибоедову требовались оседлая жизнь, уединение днем, внимание просвещенных слушателей вечером. С 1823 года он не находил сочетания этих условий. Современные литературоведы придают значение его плану «драмы» о 1812 годе. Но «драмой» ее назвал Дмитрий Смирнов, публикатор «Черновой тетради». Конечно же, ни в одной серьезной драме тех лет не могло бы быть сцены вознесения героев сквозь расступающиеся своды собора. Это до такой степени явная балетная композиция в духе Дидло, что удивительно, как этого никто не заметил. Сам Грибоедов возлагал большие надежды на «Грузинскую ночь». Живя в Цинандали, посреди грузинской природы, грузинской семьи, грузинских легенд, он, несомненно, закончил бы трагедию. Стала бы она шедевром, равным «Горю от ума»? Отложим пока этот вопрос.

Все это наметки того, кем Грибоедов мог бы стать, продолжись его жизнь по прежнему руслу. Однако этот человек был непредсказуем, как никто другой. Погибни он от пули Якубовича, кто бы, изучая его салонные пустяки, решил, что это погиб автор национальной комедии? Отправь его император в рудники, кто бы предположил, что автор «Горя от ума» не менее чем на два века предотвратит всякие столкновения России с Ираном, до того ее постоянным врагом? Погибни он от одного из ста двадцати четырех залпов персидских батарей, кто бы предположил, что следующим его созданием будет грандиозная торгово-промышленная компания? Кто может сказать, на каком неисповедимом пути остановили его тегеранские убийцы?

Грибоедов погиб. Его сын не выжил. Остались ли у него наследники, которые смогли воспринять разные стороны его необыкновенных способностей? Возродился ли в ком-нибудь его ум и гений? В Иране дипломаты различных эпох и убеждений сумели сохранить достигнутое им влияние, но не расширили его и не придумали ничего нового. И отступили там, где он не отступил. Его экономический и государственный проект опередил свое время почти на два века. Лишь в наше время намеком возникает идея акционирования целых территорий. Однако те, кто создает нечто подобное, по-видимому, далеки от грибоедовского бескорыстия.