Гриада (Художник Л. Смехов) - [4]
Но вот, наконец, и Академия тяготения. Я перешёл с восьмого яруса на эскалатор, перевозивший пассажиров вниз, на улицы, и очутился у подножия здания. С некоторым смущением вошёл я в просторный вестибюль академии, где меня встретили золотые бюсты Ньютона и Эйнштейна, установленные по бокам широкой, как приморская терраса, мраморной лестницы главного входа. Справочный экран указал мне, где найти Самойлова. Дверь его комнаты была приоткрыта.
Передо мной был академик Самойлов. Если бы я мог тогда знать, сколько испытаний выпадет нам с ним в бесконечных скитаниях по Вселенной!…
Да, мы израсходовали восемьдесят процентов топлива и ещё очень далеки от цели. А большую скорость развить нельзя: не позволяют чудовищно сильные поля тяготения, окружающие нас со всех сторон. Вот и «сегодня» меня разбудил тревожный всё нарастающий вой прибора. Все экраны астротелевизора вспыхнули ослепительным иссиня-фиолетовым светом причудливых оттенков. Потом три экрана мгновенно потухли. Я со страхом, ничего не понимая, смотрел на призрачно-фиолетовое лохматое светило, неведомо откуда взявшееся.
Словно небесный великан взглянул на нас своим огромным зловещим оком. Видимый диск звезды был в десятки раз больше солнечного, наблюдаемого с Земли. В довершение всего светило увеличивалось, распухало на глазах. Во все стороны от него тянулись огромные газовые струи.
— Вспышка Сверхновой! — воскликнул Самойлов. Он был явно взволнован.
О сверхновых звёздах я знал лишь по учебникам астронавигации, где о них вскользь упоминалось, и не придал большого значения волнению академика. Временами часть поверхности звезды мутнела, заволакиваясь клубящимися газовыми вихрями, и казалось, что звезда подмигивает нам.
С трудом разбираясь в необычном узоре созвездий, я всё-таки определил, что астролёт на пути к созвездию Змееносца. Это было утешительно: мы не слишком уклонились от недавно намеченного Самойловым пути. Значит, всё в порядке?./ И я вопросительно повернулся к учёному.
— Проклятая звезда, — с досадой заговорил он. — Она закрывает нам путь к искомой жёлтой звезде. Мы должны обогнуть её, а это уменьшит нашу скорость до черепашьего шага, и мы потеряем массу времени и топлива.
— Почему надо так сильно изменить курс? — удивился я.
— Потому, что надо читать книги, — неожиданно рассердился академик. — Разве тебе неизвестно, что в результате вспышки сверхновых звёзд вокруг них образуются гигантские туманности, состоящие из раскалённой материи? И что они имеют размеры в пять-шесть световых лет?
Я смущённо молчал.
— Это ещё не всё и даже не самое главное, — продолжал он. — Раскалённые газовые массы несутся наперерез нам со скоростью шести тысяч километров в секунду.
— По сравнению с нашей — это ничтожная скорость, — осторожно вставил я.
— Неужели? — с иронией возразил академик. — А тебе известно, сколько времени они в пути?! И потом ты забываешь о поле тяготения (я невольно прислушался к зловещему гулу приборов). Если сила притяжения Сверхновой искривит прямолинейный путь нашего корабля, то гибель «Урании» неизбежна…
— Значит, нужно тормозить до нуля, чтобы свернуть в сторону?
— Нет, наоборот: надо развить самую большую скорость. А свернуть в сторону «Урания» не может: или ты опять забыл, что при скорости в 90 тысяч километров в секунду можно двигаться только по лучу света — только по линии светового луча? Как межзвёзднику это тебе должно быть хорошо известно. Нужно проскочить зону вспышки Сверхновой, прежде чем раскалённая материя перережет нам путь!…
С помощью электронного прибора я быстро высчитал: газовые вихри пройдут оставшееся до нас расстояние за два с половиной часа. Медлить было нельзя Я бросился к диску включения главного двигателя.
… Прошло полчаса. Экраны заволокло туманной дымкой, пронизанной ярко-синими и бело-голубыми газовыми вихрями. Я всё подбавлял и подбавлял мощности. Двигатель ревел, сотрясая корпус «Урании». Вытирая со лба холодный пот, я неотрывно следил за стрелкой акцелерографа. Автомат монотонно сообщал о нарастании скорости:
— Двести «жи»… пятьсот… девятьсот «жи» *.
— Представляешь, какие грандиозные процессы совершаются сейчас в недрах этой Сверхновой! — с хорошо знакомым мне воодушевлением начал вдруг Пётр Михайлович. Как видно, его ничто не смущало, даже наша возможная гибель, которую он только что предрекал. — Сверхновые звёзды — это особый тип неустойчивых, самовзрывающихся звёзд. В их недрах в результате ядерных реакций сгорает весь водород, развиваются температура, равная миллиардам градусов, и чудовищное давление в сотни миллиардов атмосфер!!! С огромной скоростью звезда сжимается, и сразу бурно освобождается энергия тяготения. Избыток световою излучения срывает со звезды её «одежды» — внешние слои, которые с огромной скоростью уносятся прочь, в мировое пространство. Остаток звезды спадает к её центру, как карточный домик. Диаметр звезды уменьшается до десяти… да-да, всего до десяти километров! Представляешь, насколько плотно утрамбовывается её материя, если напёрсток с веществом звезды весит сто миллионов тонн!…
— Не увлекайтесь, — предупредил я учёного. — Нам пора стиснуть зубы и распластаться в креслах, ибо ускорение корабля всё нарастает.
