Грезы Скалигера - [9]

Шрифт
Интервал

- А как же я?

- Ах ты мой хорошенький, - дверь в комнату приоткрылась и в нее проскользнула и села рядом со мной на скрипнувший стул дочь Анфисы Стригаловой - тощая чернявая девица Капитолина.

- А где же Фора ? - воскликнул я.

- Ты чего, белены объелся? Здесь никого не было.

Я прикусил язык. Капитолина доела мой фасолевый суп и посадила к себе на коленки. Они были у нее острыми, как колышки.

- Мне неудобно. Мне больно, - хныкал я, ерзая в ее руках.

- Ах, бедненький. Ах, попочка толстенькая бо-бо. А ну-ка, давай я подую на бо-бо.

Она стянула с меня штанишки и стала горячо дуть. А потом принялась целовать, цепкими ладошками стискивая ягодицы.

- А теперь мне. А теперь меня, - шепотом пробормотала она и всунула мне в руку большой желтый дверной ключ. - Мне вот здесь бо-бо, - сказала она быстро, указывая пальчиком на ярко-сопливое черненькое местечко между смуглых ног, сняв сначала серые несвежие трусики.

- Сними варежку, дурак! - закричала Капитолина, когда я сунул ключ в пылающее жаром отверстие.

- Не могу.

- О! Сильнее, сильнее! - стонала Капитолина, вся извиваясь своим полувзрослым телом.

Из отверстия текла пахучая липкая жидкость, и я все быстрей вращал свой золотой ключик, открывая неведомые мне доселе дверцы девичьей страсти. Приглядевшись, я увидел, как под сводами багрово-алой пещеры сидят молодые и старые мужчины, переговариваются между собой и с удивлением смотрят на витиеватую бородку вращающегося ключа.

- Выходите! Вы свободны!

- Как тебя зовут, наш освободитель?

- Юлий Скалигер.

- Приветствуем тебя! - хором произнесли они и потянулись к выходу из пещеры. Прыгая из нее, в полете они принимали нормальные размеры и быстро покидали комнату, где мы с Капитолиной, в конце концов, остались опять одни.

- Что ты сделал? - рыдала Капитолина. - Ты оставил меня без мужчин, без ласки, без любви.

Он лежала передо мной и из отверстия веяло мертвым холодом. Я снял с левой руки лайковую перчатку и сунул в него багровую ладонь.

- Я люблю тебя, жизнь, - прохрипела Капитолина и испустила дыхание.

- Скалигер, ты плохо кончишь, - сказала мне невесть откуда появившаяся Фора. - Сначала Семен Кругликов, теперь Капитолина. Кто следующий?

Я ничего не ответил и закрыл глаза.

16

В чем мое счастье? Почему я вечно недоволен собой и жизнью? Почему только в жизни других мне заметны радости и наслаждения? Тщетно я ищу ответа на эти вопросы. Да и нужны ли мне они? Жизнь каждого существа, как нить в огромном спутанном клубке человеческих существований, которую нельзя ни вытянуть, ни потянуть с тем, чтобы не нарушить покой и свободу тебе подобных. Проползаешь ты среди бездн трагедий, расщелин драм, комедиантствуя и приспосабливаясь, прежде всего не к себе, а к другим, чтобы они случайно, в гневе ли, в нетерпении ли, не оборвали

нить твоей жизни... Ты должен любить себе подобных, ублажать их и предвосхищать все их желания и мысли, чтобы, не дай бог, они в отрешенности своей не прекратили своего бытия. Кто знает: где кончается и где начинается твоя или чужая жизнь и судьба. Уничтожая себя, ты, возможно, уничтожаешь радующегося солнцу аборигена далекой Австралии, а он, погибая в пасти крокодила, одновременно рвет твою нить жизни. Все и всюду уравновешивается: смерть рождением, рождение смертью.

17

" Юлий, что с тобой? Почему ты здесь?

Я открыл глаза и обнаружил себя лежащим на балконе. На меня внимательно и строго смотрел брат.

" Я себя плохо почувствовал. Вышел проветрится. Да, видно, сознание потерял.

" Мужайся, брат.

" Ты моложе, а меня поддерживаешь.

" Я просто тебя люблю.

" Не надо, не надо меня любить. Как мне надоела ваша любовь!

" Ладно, ладно. А помнишь белую розу? Ты мне ею сопли вытирал.

" Я все помню, но я бы хотел все забыть.

Мы сидели с братом за столом в пустой родительской квартире. Я чувствовал себя опустошенным. Четырехлетний мальчик, обретший слово, лазающий по крышам и наслаждающийся майским солнцем и ласковой любовью матери, молодой и красивой, остался вне меня. Он не вернулся со мной в эту реальность, в гнетущий сырой день, где присутствует только жизнь, тоскливая, мелкая, вызывающая отвращение, как склизкий дождевой червь, раздавленный неосторожно чьей-то ногой на асфальте. Я будто разрешился от бремени светлого фантастического счастья детства, которое постоянно присутствовало во мне, томило и вызывало в мозгу ноющую ностальгическую боль по картинам минувшего, но не канувшего в нечто, бытия.

" Брат мой!

" Что? Что, Юлий?

" Я хотел покончить с собой, но мне не позволила Фора.

" Фора? Каким образом? Я только от нее, она у тебя дома. Почему ты не возвращаешься к себе?

" Я не о той Форе.

Брат не слышал меня и не понимал. Он смотрел на меня глазами

матери, которая умерла в серафических слоях околоземного пространства. Она смотрела из глазниц брата на меня с жалостью и мертвой любовью.

" Мама! " воскликнул я и протянул к ней руки.

" Юлий, ты еще не в себе. Отдохни и возвращайся домой, " сказал мне несколько оторопевший брат, " тебя Фора ждет.

" Та Фора, о которой ты говоришь, предрекла смерть отцу.

" Скалигер, этого не может быть. Ты сходишь с ума.


Рекомендуем почитать
Испытание

Жизнь… Она такая непредсказуемая, никогда не знаешь, что ждёт тебя за поворотом. Победа или проигрыш, правда или ложь. В наше время между ними уже практически стёрты грани. Одно не может существовать без другого. Но нельзя сказать, что это плохо. Всё в жизни переплетено, и во всём есть определённый смысл.Кто такой шпион? Бездушная, жестокая машина, которая живёт тем, что работает на одних людей и предаёт других. Но кто-нибудь задумывался, что этот шпион чувствует, что творится в его душе.В этом произведении описывается жизнь одной шпионки, её мысли, чувства.


Пасека

Геннадий Александрович Исиков – известный писатель, член Российского Союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей, победитель многих литературных конкурсов. Книга «Наследники Дерсу» – одно из лучших произведений автора, не зря отрывок из нее включен в «Хрестоматию для старшего школьного возраста „Мир глазами современных писателей“» в серии «Писатели ХХI века», «Современники и классики». Роман, написанный в лучших традициях советской классической прозы, переносит читателя во времена великой эпохи развитого социализма в нашей стране.


Плотник и его жена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Третий номер

Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.


И конь проклянет седока

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Деловое общение, или Школа жизни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.