Грезы о Земле и небе - [10]

Понятно, в новой действительности зазвучали другие вопросы.

«Кто виноват? Что делать? (Не хочешь, а спросишь о таком.) Ой, а кто к нам пришел? Третьим будешь? Что же это делается, граждане? (Ну прямо до отчаяния.) За что боролись? Кто крайний? Куда ж нам плыть? (Получив свободу, все-таки ждали указаний.) Кто сочиняет анекдоты? Кому на Руси жить хорошо? Камо грядеши? Откуда есть пошла всеруська земля? Кто написал „Тихий Дон“? (Без этого вопроса вообще обойтись не могли.) Как нам обустроить Россию?» и т. д.

* * *

В конце 1980-х годов молодые советские фантасты стремились, прежде всего, на Всесоюзный семинар по фантастике и приключениям, собиравшийся в Дубултах, под Ригой, и на фестиваль фантастики «Аэлита», проводимый энтузиастами в Екатеринбурге. Только там можно было обсудить все поставленные выше вопросы. Помню, как горячо спорили мы в редакции журнала «Уральский следопыт», изучив стенограмму дискуссии американских фантастов, только что опубликованную в США неким Сэмом Московицем и уже бодро ходившую у нас по рукам.

«Неужели обязательно нужна какая-то страшная внешняя угроза, чтобы народы Земли объединились? — спрашивал знаменитый Говард Фаст. — Готовы ли мы встретиться с разумным инопланетным существом, строение которого, намерения которого будут кардинально отличаться от строения и намерений человека? Мы же топчемся на месте в важнейших областях морали, психологии, социологии».

И конечно, не могли не привлечь нашего внимания откровения американского резидента в Танжере Мак-Рейнолдса: «Если когда-нибудь советский режим будет свергнут, новая Россия завоюет весь мир. По-настоящему эффективный режим при известных всем потрясающих качествах русского народа приведет к экспансии, с которой можно сравнить только Римскую империю. …Американские секретные службы должны делать все для того, чтобы укрепить советский строй… Мне кажется, сейчас борьба против коммунизма является антиамериканским делом».

Перестройка открыла двери всем. Ушло время силовых решений.

«Вы что, хотите монаху Менделю верить или мне, члену партии с 1895 года?» — искреннее удивление Ольги Борисовны Лепешинской никого больше не трогало, пусть цветут сто цветов. Вот он пришел, час расцвета — В. Бабенко, В. Покровский, Э. Геворкян, А. Силецкий, С. Лукьяненко, А. Фазылов, Л. Синицына, В. Головачев, Х. Шайхов, И. Пидоренко, М. Веллер, Б. Штерн, С. Логинов, А. Кубатиев, Е. Лукин, Ю. Пригорницкий, Е. Носов, А. Етоев, Д. Клугер, А. Бачило, И. Ткаченко, В. Забирко, Е. Дрозд, В. Зеленский, А. Столяров, В. Звягинцев, А. Балабуха, А. Измайлов, В. Рыбаков, Н. Псурцев, Ю. Брайдер и Н. Чадович, Н. Астахова, Д. Трускиновская, А. Лазарчук, Н. Романецкий, Л. Шувалов, А. Ярушкин, А. Щёголев, А. Щербак-Жуков, А. Мельников, П. Кузьменко, А. Молчанов, В. Петров, В. Шкаликов, Н. Курочкин, А. Рубан и многие-многие другие…

Есть о ком говорить — но создана ли новая научная фантастика?

«История человечества, — писал в одной из своих работ Герберт Уэллс, — это история обретения им внешней мощи. В самом начале земного пути мы видим, как человек овладевает жаром огня и силой грубых каменных орудий. Конечно, выпадали времена, когда человек был сыт, его не тревожили похоть и страх, а солнце согревало стоянку, тогда в глазах человека зажигались смутные проблески мысли. Он царапал резцом на кости и, уловив идею сходства, создавал искусство живописи; мял в кулаке мягкую теплую глину с берегового откоса и лепил из нее первый сосуд; смотрел на струящийся ручей и стремился постичь, что источает эту вкусную воду; щурился на солнце и мечтал поймать его в ловушку, заколоть копьем, и даже сообщал своему наивному собрату, что один раз ему такое уже удалось сделать».

Наши предки спасались на деревьях от хищников, но довольно скоро им это надоело — они почувствовали свою силу. Они резво спустились с деревьев и выпрямились: вот мы пришли, любуйтесь! Вот мы — гомо сапиенсы, люди разумные! Вот мы, «римские атлеты», венцы эволюции! Это ничего, что мы всё еще несколько преувеличиваем свою прямизну, свою разумность. Всё еще впереди!

К сожалению, желания наши далеко не всегда определяются тем, что мы хотим иметь и что мы уже имеем. Дочитываешь с восторгом новый талантливый фантастический роман (и такое бывает) и думаешь: все, тема закрыта!

Но в литературе, тем более в фантастической, так не бывает. Фантастика не указывает единственно верных путей. Она всего лишь намекает на предполагаемое. И тут главное — не мешать ей.