Грезы о Вавилоне - [18]

Я думал о ней, выходя из дома.

Ведь хорошо я ее надул, добившись отсрочки историей про дядю, который обнаружил целые залежи нефти в Род-Айленде. Здорово на меня вдохновение накатило, будто с левого края поля, и старуха заглотила. Я мог бы стать выдающимся политиком, если б не Вавилон.

Пока я спускался по парадной лестнице, меня посетило видение: домохозяйка сидит и думает о нефтяных скважинах в Род-Айленде, и тут у нее останавливается мотор. Я слышал, как она говорит себе: «Я никогда раньше не слыхала о нефтяных скважинах в Род-Айленде. Что-то тут не так. Я знаю, что много нефтяных скважин есть в Оклахоме и Техасе, я видела их на юге Калифорнии, но нефтяные скважины в Род-Айленде?»

И тут ее сердце остановилось.

Хорошо.

40. Славные картинки

Я шел по Ливенворт-стрит, очень тщательно не думая о Вавилоне, и тут с другой стороны улицы меня вдруг заметил молодой человек чуть за двадцать и принялся махать мне руками. Я его никогда раньше не видел. Я не знал, кто он такой. Интересно, в чем же дело? Ему очень хотелось перейти через дорогу ко мне, однако свет был красный, и молодой человек стоял и ждал, пока тот сменится. А ожидая, махал в воздухе руками, как спятившая мельница.

Когда свет сменился, молодой человек побежал ко мне через дорогу.

— Привет, привет, — сказал он, как давно пропавший брат.

Все его лицо было в угрях, а глаза страдали от слабости характера. Что же это за субъект?

— Ты меня помнишь? — спросил он.

Я не помнил, а если б даже и помнил, то не захотел бы вспоминать, но я уже сказал выше, что не помнил.

— Нет, я тебя не помню, — сказал я. На нем была не одежда, а черт-те что. Выглядел он не лучше меня.

Когда я сказал, что не знаю его, он впал в сильное уныние, как будто мы были добрыми друзьями и я о нем совсем забыл.

Откуда, к чертям собачьим, этот парень выскочил?

Теперь он смотрел себе на ноги, словно щенок, только что получивший взбучку.

— Ты кто? — спросил я.

— Ты меня не помнишь, — печально ответил он.

— Скажи мне, кто ты, и я, может, тебя вспомню, — сказал я.

Теперь он уныло качал головой.

— Да ладно тебе, — сказал я. — Выкладывай. Ты кто?

Он продолжал качать головой.

Я начал его огибать.

Он потянулся ко мне и рукой дотронулся до моей куртки, как будто не хотел, чтобы я уходил. У меня появилась вторая причина отдать куртку в чистку.

— Ты продал мне картинки, — медленно вымолвил он.

— Картинки? — переспросил я.

— Ага, картинки с дамами без одежды. Славные такие картинки. Я принес их домой. Помнишь «Остров сокровищ»? Всемирную ярмарку? Я отнес картинки к себе домой.

Ох ты ж черт! Ну еще бы он не отнес картинки к себе домой.

— Мне нужно еще, — сказал он. — Те картинки уже старые.

Я представил себе, как сейчас выглядят эти картинки, и содрогнулся.

— У тебя еще есть? Я бы купил, — сказал он. — Мне новые нужны.

— Это было давно, — ответил я. — Я больше таким не занимаюсь. То было одноразовое предприятие.

— Нет, это был сороковой год, — сказал он. — Всего два года назад. Неужели у тебя ничего не осталось? Я тебе за них хорошо заплачу.

Теперь он смотрел на меня умоляющими собачьими глазами. Ему отчаянно хотелось порнографии. Я видел такой взгляд и раньше, но торговля грязными открытками осталась в прошлом. — Иди ты на хуй, извращенец! — сказал я и зашагал по Ливенворт к радиостанции.

Мне есть чем заняться, вместо того чтобы стоять на перекрестках и разговаривать с дурковатыми половыми извращенцами. Я снова содрогнулся, подумав о том, как состарились те картинки, что я продал ему на Всемирной ярмарке в 1940 году.

41. Педро и пять его романтиков

Я прошел еще несколько кварталов по Ливенворт-стрит навстречу встрече со своим клиентом и вспомнил, какой сон приснился мне прошлой ночью. Мне снилось, что я — прославленный повар с Юга от Границы и я открыл в Вавилоне мексиканский ресторан, где фирменно готовят фаршированные перчики и энчилады с сыром.

Он стал самым знаменитым рестораном в Вавилоне.

Располагался он у Висячих Садов, и там ели лучшие люди Вавилона. Туда часто заходил Навуходоносор, но фирменные блюда были ему без разницы. Он предпочитал тако. Иногда он сидел, и в каждой руке у него было по тако.

Вот же человек — все время шутки отмачивает, в людей этими своими тако тычет.

Нана-дират работала там танцовщицей.

В ресторане имелась сцена с оркестриком марьячи: «Педро и пять его романтиков».

Когда они играли, просто буря подымалась, а когда танцевала Нана-дират, все требовали больше пива, чтобы охладиться. В древнем Вавилоне танцевал настоящий мексиканский фейерверк.

Ой-ёй, я вдруг поймал себя на том, что иду по улице на встречу с клиентом и снова думаю о Вавилоне. Большая ошибка.

Я немедленно остановил эту мысль.

Вдарил по тормозам.

Надо осторожнее. Нельзя, чтоб Вавилон меня зацепил. У меня слишком многое намечается. Вавилон потом. И я перестроил узоры своих мыслей, чтобы сосредоточиться на чем-нибудь другом, а думать я решил о своих башмаках. Мне нужна новая пара. Те, что на мне, уже сносились.

42. Смит Смит

До радиостанции мне оставался один квартал, я по-деловому думал о своей обуви, и тут у меня в голове вдруг вспыхнуло имя Смит Смит, и я выпалил: