Гретхен - [16]
Гретхен пошла в ванную комнату. До встречи оставался еще час, и она хотела потратить его на то, чтобы «навести красоту». Но как наводить эту самую красоту, Гретхен толком не знала. До сих пор она обходилась без всяких ухищрений. Кожа у нее была нежная и чистая, как у многих полных людей, ресницы – длинные и густые, щеки – розовые, губы – яркие. Гретхен наложила легкие голубые тени на веки. Больше ей ничего в голову не пришло. Можно было, конечно, еще подвести глаза черной тушью. Один раз мама ей так делала, когда в школе был карнавал. Папа тогда заявил, что с такой подводкой Гретхен похожа на племенную корову на выставке сельхоздостижений. Надо же было такое придумать! Но как знать, вдруг и Флориан придерживается похожих взглядов, подумала Гретхен и решила не рисковать.
Гретхен выбрала себе джинсы из запасов Гансика и попыталась втиснуться в них, что оказалось делом непростым. Чтобы застегнуть молнию, пришлось лечь на пол – в таком положении живот втягивается. Но лишний жир – штука коварная! В одном месте прижмешь – в другом вылезает! Застегнуть-то джинсы она застегнула, но теперь над поясом по всей окружности нависала порядочная колбаса. Гретхен достала из шкафа мамину черную шелковую блузку и надела ее. Получилось очень даже модно: свободный фасон и ничего лишнего не торчит. Спасительный пятидесятый размер надежно все скрывал.
Оставалось разобраться с прической. Гретхен собрала волосы в пучок на макушке, потому что где-то читала, что это визуально удлиняет лицо.
Гретхен набросила плащ, взяла свою тетрадку по математике и, заглянув в гостиную, сообщила:
– Я пошла к Флориану Кальбу отнести задание по математике!
Папа с мамой все еще громко ссорились. Гансик с Магдой чинно сидели за столом и внимательно слушали то одного, то другого, как будто перед ними разыгрывалась какая-то увлекательная пьеса, а сами они – зрители в кукольном театре.
Никто из них на слова Гретхен не отреагировал, поэтому она на всякий случай повторила:
– Я пошла к Флориану, отнесу ему математику!
Опять никакой реакции. Гретхен затворила дверь в гостиную и отправилась по своим делам.
В двадцать пять минут седьмого она уже стояла перед домом Флориана, но звонить в дверь пока боялась. Она ведь не знала, к какой породе людей относятся скрипун и его жена – к тем, кто вечно опаздывает, или к тем, кто всегда выходит из дома заблаговременно. О своих родителях, к примеру, Гретхен знала: если они назначали выход из дома на половину седьмого, то раньше семи это счастливое событие точно не произойдет.
Гретхен решила не торопиться и заняла позицию возле единственной освещенной витрины в доме, где жили Кальбы. От нечего делать она принялась разглядывать выложенные в витрине покрасочные пистолеты самых разных типов и размеров. Ровно в половине седьмого родители Флориана вышли на улицу. Гретхен подождала, пока они дойдут до перекрестка. Только тогда она подбежала к домофону и нажала на кнопку возле таблички с фамилией Кальб и номером квартиры – 21, запомнила Гретхен. Дверь загудела и открылась. Гретхен пришлось одолеть 144 ступеньки. Когда она, запыхавшись, добралась до пятого этажа, Флориан уже поджидал ее на пороге.
– Давай скорей! – сказал он, махнув рукой. – Чтоб соседи не увидели!
Он буквально втащил Гретхен в квартиру, что несколько удивило ее. Она ж не ведьма какая, чтобы прятать ее от соседей. Им-то наверняка до лампочки, сам делает Флориан домашние задания или списывает! Но еще больше Гретхен удивила прихожая в квартире Кальбов.
Мама назвала бы подобный интерьер «мечтой тетушки Эммы». Так мама называла все, что ей казалось пошлым, некрасивым и никчемным, потому что это напоминало ей папину сестру, тетю Эмму, вся квартира которой была забита кучей несуразных предметов. Прихожая у Кальбов сверкала розовыми обоями с золотым узором, которые по-своему сочетались с телефоном в красном бархатном чехле на столике с изогнутыми ножками. Рядом красовалась подставка для зонтиков в виде слоновьей ноги. Рога, служившие крючками для верхней одежды, торчали из стены, обитой мягкой стеганой панелью с «Подсолнухами» Ван Гога. Все это освещалось множеством бра, развешанных по стенам тут и там. Не менее впечатляюще выглядела и домашняя обувь Флориана: на ногах у него были какие-то фетровые ботики в желто-коричневую клетку с металлическими пряжками. Даже цветльская бабушка сочла бы такие боты старомодными.
– Вот тебе математика, – сказала Гретхен, протягивая Флориану тетрадь.
– Да ты проходи, – предложил Флориан и повел Гретхен к себе в комнату по устланному навощенным линолеумом коридору.
Комната Флориана напоминала казарму. Во всяком случае, Гретхен именно так представляла себе солдатское жилье: кровать, шкафчик, стол, стул. Что еще нужно молодому человеку?
Гретхен присела на краешек железной кровати.
– Тебе подиктовать? – спросила она.
Флориан кивнул. Он сел за стол и открыл свою тетрадь по математике. Гретхен надиктовала ему целых три страницы разных уравнений со всякими a, b, c и x, y, z, а потом попыталась объяснить построение углов и треугольников со всеми средними линиями, медианами и биссектрисами. Но Флориан никогда особо не блистал в математике, так что Гретхен пришлось подойти к столу и показать наглядно.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автобиографическая книга воспоминаний лауреата Международной премии имени Астрид Линдгрен — австрийской писательницы Кристине Нёстлингер «Лети, майский жук!» вошла в ряд выдающихся произведении детской литературы конца XX века. Она повествует о последних неделях великой войны через призму впечатлений маленькой героини, в роли которой выступает автор.
В обыкновенном немецком городке жил-был совершенно обыкновенный мальчик. Он ходил в школу, ухаживал за самой красивой девочкой в классе, мечтал иметь настоящего друга и немного боялся собак. Звали его Викто́р-Эмануэ́ль. Имя своё Виктор-Эмануэль считал дурацким и невыразительным. Тогда решил он стать Лоллипопом – так назывались зелёные мятные леденцы на палочке. Однажды, совершенно случайно, Лоллипоп обнаружил вот что: если обсосать этот леденец так, что тот становился тонюсеньким и прозрачным, словно стёклышко, и посмотреть сквозь него, – могут происходить необыкновенные вещи, даже исполняться желания! Но пользоваться этим волшебством можно только в крайних и самых трудных случаях, а уж таких-то у Лоллипопа набралось немало…
По воле автора этой книги вы перенесетесь в современную Австрию, в дом, где проживает семейство Хогельманов. Вместе с членами семьи, по началу расколовшейся на два непримиримых лагеря, вы переживете немало увлекательных приключений, познакомитесь с подземным карликовым народом куми-орцами и со зловредным, свергнутым с трона владыкой Куми-Ории — Огурцарем. В живых, достоверно описываемых событиях, происходящих дома и в школе, вы, может быть, узнаете и свои важные, требующие неотложного решения проблемы.
САМО СОБОЙ, ни Карли, ни Ани, ни тем более Шустрику вовсе не хочется «разводиться» с папой! Только этих троих ни о чем не спросили. Детей ВООБЩЕ редко спрашивают. А зря!Пятнадцатилетняя Карли, тринадцатилетний Ани и даже малыш Шустрик понимают гораздо больше, чем может показаться взрослым, по-своему оценивают воцарившийся в их жизни хаос и пытаются разобраться с родительскими и собственными проблемами.Кристине Нёстлингер, известнейшая австрийская писательница, лауреат премий А. Линдгрен и Х. К. Андерсена, позволила детям высказаться.
В этой книге классика детской австрийской литературы Кристине Нёстлингер вас ждёт новая порция рассказов про Франца, которому уже целых восемь лет. Как и все дети, Франц просто обожает каникулы, ведь на них можно делать всё что захочешь. Франц даже не знает, какие каникулы ему нравятся больше всего: зимние, летние, пасхальные или карнавальные (да, в Австрии есть даже такие).Летние каникулы самые длинные. Франц почти целый месяц проводит с родителями, а в остальное время за ним кто-нибудь приглядывает: то тётя Бетти, то бабушка, то няня Лилли… Но вдруг выяснилось, что в этот раз у всех неотложные дела и за Францем совсем некому присмотреть.