Грета Гарбо. Жизнь, рассказанная ею самой - [45]

Не представляю, как чувствовала себя Мерседес, ведь раньше она добивалась кого-то, задаривала, оплачивала долги, страдала под окнами, забрасывала письмами и телеграммами… Теперь это же делали с ней самой, Марлен бесконечно объяснялась в любви, дарила цветы и подарки, добивалась…

Де Акоста сдалась быстро, уже через пару недель после моего отъезда они принадлежали друг дружке. Меня это волновало мало, хотя тогда я не подозревала, что творится в доме Мерседес, а новые подруги были больше всего озабочены тем, чтобы скрыть роман от дочери Дитрих и, видимо, от Штернберга.

Джозеф Штернберг для Дитрих Пигмалион, как для меня Стиллер. Он очень старался, но преуспел только внешне, натуру человека едва ли можно изменить, ни Кроуфорд, ни Дитрих, ни де Акоста монахинями не стали бы, даже помести их в монастырь с рождения. Я тоже, но по иной причине.

То ли Штернберг, решив вернуться в Германию, звал с собой Дитрих, то ли просто наставлял на путь праведный, но он появился в Голливуде. Мерседес рассказывала, что Дитрих даже испугалась, видно, в планы Штернберга такое поведение его Галатеи не входило, он понимал, что Дитрих может сломать себе карьеру из-за неуемной сексуальности или начать играть роли сродни Кроуфорд.

Я, сидя на вилле у лесного озера, ни о чем таком не подозревала. Во мне росло понимание ситуации. Иногда бывает очень полезно посмотреть на все, в том числе и на себя саму, со стороны. Когда варишься в какой-то каше, едва ли можно оценить саму кашу. Голливудские страсти на съемочных площадках и вне их казались такими далекими и неважными, что уезжать вовсе не хотелось. Но Макс Г. настаивал:

– Грета, у тебя заканчивается контракт, ты должна подписать очень выгодный новый, чтобы создать себе все условия для заработка. Заработай несколько миллионов, вложи их выгодно и уходи из Голливуда. Захочешь сниматься, во-первых, тебя с удовольствием пригласит любой режиссер, во-вторых, всегда можно снять фильм на собственные средства или на средства своих знакомых.

Я понимала, что он прав, но восемь месяцев не могла заставить себя вернуться.

Однако вечно отдыхать невозможно, к тому же следовало напомнить о себе, пока Голливуд не забыл, списывать себя со счетов и уединяться надолго рановато, предстояло заработать «несколько миллионов». Я могла принять виллу в дар от М.Г., но просто не желала быть обязанной. Нет, я сама заработаю, только подскажите как.

Один способ я знала точно: нужно снова сниматься. Несколько других удачных способов вкладывать деньги подсказал Макс. Позже у меня появился другой финансовый наставник – Джордж Шлее. Я хорошая ученица, деньги не транжирила, вкладывала с толком, а потому проблем с финансами вроде потери из-за лопнувшего банка не имела.

Была еще одна причина, заставившая меня «вынырнуть» из шведских лесов и вернуться в Голливуд.

Салка Виртель напомнила о королеве Христине. У нее был готов сценарий, который Тальберг одобрил. В Швеции желание сыграть королеву, конечно, усилилось, тем более Салка в сценарии описывала только первую половину ее жизни. Неудивительно, ставить фильм о слишком вольной жизни Христины во Франции и Италии Голливуд не позволил бы.

Я вернулась в апреле 1933 года, прямо с борта судна написала Мерседес с просьбой подыскать какое-то жилье, не подозревая, что она занята совсем иными проблемами. Меня же настолько занимала предстоящая борьба с Майером и съемки «Королевы Христины», что все остальные вопросы отошли на второй план.

Еще до моего отъезда Мерседес не раз выговаривала мне за излишнюю практичность и даже меркантильность. Если Макс убеждал, что деньги нельзя копить, но их нужно приумножать, разумно вкладывая в дело, то де Акоста считала, что деньги просто нельзя копить. Откуда они будут браться, Мерседес заботило мало.

До тех пор ей везло, то публиковались какие-то стихотворения, то заказывали сценарий, то просили написать статью, то она сочиняла пьесу… Стихи мгновенно забывали, пьесы едва переживали премьеры, статьи много денег не приносили, а супругу надоело содержать свою беглую половину. Оставались сценарии.

Сценаристы в Голливуде зарабатывали немало, но только если их фильмы снимали. Когда окончательно оформилась студийная система, не только актеры и режиссеры, но и сценаристы тоже стали получать постоянную зарплату в ответ на обязанность писать заказные сценарии. Мерседес тоже, она и в Голливуд приехала ради постоянного заработка на этом поприще.

Но шли годы, и выяснилось, что взгляды на то, что должно происходить в фильмах, у Тальберга, отвечавшего за постановочную часть и сценарии, и у Мерседес де Акоста не совпадают. Для меня Мерседес написала сценарий о Жанне д’Арк, но Тальберг, едва увидев, что я почти весь фильм должна ходить в латах и мужском костюме, категорически отказался:

– Мы столько сил потратили на создание для Гарбо образа загадочной женщины! А вы предлагаете переодеть ее в железки?! Нет!

Тальберг не добавил: «Через мой труп», это хорошо, боюсь, что между трупом Ирвинга и Мерседес Майер выбрал бы труп моей подруги. Оба остались живы, фильм не состоялся.

Но погубило Мерседес не это, она умудрилась испортить отношения с Тальбергом, категорически отказавшись добавлять в фильм «Распутин и императрица» не соответствующую истине сцену между какой-то княгиней (пусть она меня простит, я не помню фамилии) и Распутиным. Это была сцена соблазнения княгини старцем.