Грета Гарбо и ее возлюбленные - [93]

Сесилю ничего не оставалось, как и дальше переживать относительно их завтрашнего путешествия, и его наихудшие опасения едва не сбылись. Гарбо выглядела усталой и раздраженной. Она заявила, что ей еще надо вымыть голову, а затем принялась упаковывать вещи. Их отъезд из отеля обернулся сущим кошмаром: на тротуаре столпились зеваки, и Сесиль был вынужден дожидаться, когда же вынесут их чемоданы. Затем они с Гарбо направились в аэропорт: чтобы лишний раз не попадаться на глаза репортерам, решили совершить осеннюю прогулку по близлежащим полям среди тюльпанов и гладиолусов. Солнце и свежий воздух сотворили с Гарбо чудеса — по мнению Сесиля, она вновь стала «юной и гибкой», как в день их первой встречи. В аэропорту все, к счастью, сошло гладко. Ее не заметил никто из окружающих — не было ни единого репортера.

«Мои чувства на протяжении всего путешествия оставались весьма противоречивыми — с одной стороны, я надеялся, что все будет хорошо и ее не станут понапрасну донимать репортеры, с другой — я подозревал, что все это ее не так уж и раздражает, что в душе она, пожалуй, даже рада этому, тешащему ее самолюбие, натиску. Мне казалось, что я умно поступил, организовав наш отъезд так, чтобы он не бросался в глаза. В этот субботний вечерний час представителей прессы можно было пересчитать по пальцам, и как только поблизости появлялись зрители, нам тотчас удавалось улизнуть. Вообще сама затея — перевезти Гарбо из Парижа в Лондон, умудрившись при этом не попасться на глаза прессе — напоминала собой волнующую мистерию. Когда наконец я шагнул к себе домой вместе с Гарбо, чтобы выпить чашку чая, мне уже было не до слов. Я посмотрел на себя в зеркало и увидел запавшие глаза, свидетельствующие о полном нервном истощении. Она же во многих отношениях скорее напоминает мужчину. Она позвонила мне, чтобы сказать: «По-моему, сегодня в полседьмого мы могли бы испробовать один экспериментик». Однако поскольку она говорила по-французски, то поначалу было трудно взять в толк, что она имеет в виду; но вскоре я разгадал ее намеки, хотя и притворился, что не понимаю. Она была в явном замешательстве — толика чопорности с моей стороны была вызвана возмущением в душе ее откровенностью и прямолинейностью, хотя, казалось бы, именно эти качества должны были вызвать у меня уважение».

* * *

В Англии повторилась «старая песня». Даже спустя много лет Сесиль все еще ходил перед Гарбо на цыпочках, в то время как она нередко обращалась с ним как с прислугой, и если в их планах ее не устраивала даже самая мелочь, она обрушивалась на Сесиля с беспощадной критикой, хотя и продолжала по-прежнему считать его своим любовником. Вполне возможно, что прессы в аэропорту не оказалось, однако вскоре досужие репортеры все же вышли на след Гарбо. 17 октября ее заметили в гостях на Даунинг-стрит, а 18 октября ее присутствие — в отеле «Клэридж». Гарбо посетила балет «Ромео и Джульетта» и пообедала с Сесилем в его лондонском доме. Согласно заявлению газеты «Ньюс Кроникл», к Сесилю домой на сеанс фотосъемок приехала Галина Уланова и там неожиданно повстречалась со своей героиней — Гарбо. В тот вечер состоялись два равных по значимости обеда. На одной стороне Пелхэм-стрит Оливер Мессель принимал у себя в гостях Уланову, а на другой — Сесиль Битон развлекал Гарбо, Сесиль де Ротшильд и Хэла Бертона. Сесиль подробно остановился на всех деталях этого визита в письме Мерседес, и хотя он настоятельно просил порвать это послание. Мерседес, верная привычкам, его сохранила:

«Я только и занимался тем, что пытался оградить Грету от этих кошмарных газетных небылиц. Нельзя сказать, чтобы газеты ее особо интересовали. Они чаще всего как раз и критикуют ее за ее неразговорчивость, и поэтому делают вид, будто она их больше не интересует. Однако она навсегда останется на редкость притягательной личностью, способной погружать людей в транс или экстаз (sic!) всякий раз, когда ей придет в голову околдовать их. Весь этот уик-энд она вела себя как ребенок — такая счастливая и смешная, искрящаяся остроумием. Безусловно, она гений в том, что касается ее умения осложнять собственную жизнь и жизнь окружающих, однако трудности этого уик-энда носили самый что ни на есть поверхностный характер и скорее напоминали дружеское поддразнивание. Сегодня мы вместе с Сесилью де Ротшильд отправились в Оксфорд. По-моему, лучшей спутницы ей не сыскать: Сесиль целостная, уравновешенная натура, без капли вульгарности, человек с твердыми жизненными ценностями и убеждениями. Несомненно, это уже шаг вперед по сравнению с дурацким детским сюсюканьем и жаргоном антикварных лавок Второй авеню. Сесиль только тем и занята, что пытается облегчить Грете жизнь, тем более что той, как никогда, нужен кто-то, кто бы о ней заботился. Какая она, однако, притягательная натура! Воистину, Грета величайшая чародейка нашего времени, и как замечательно, что я ее знаю, — и опять-таки, как печально, что именно эта ее натура мешает ей вести простую человеческую жизнь, такую, какую ведут менее прославленные представители человеческого рода. Мне совершенно не известно, как долго она еще намерена здесь оставаться — или же ей снова вздумается вернуться во Францию».